Глаза с косым разрезом из-под длинной челки.
Гибкая фигура, затянутая в какой-то комбинезон черного цвета, похожий на вторую кожу.
Полковник Жабинский нехотя облачался в костюм, похожий на скафандр, весь ребристый, точно обтекающий тело.
Она помогала ему облачаться в костюм.
– Позволь быть с тобой, и даже любить тебя, – сказал он с легкой насмешкой.
– Как я могу запретить. – Она ответила так же.
Живое подвижное его лицо притягивало.
Карие глаза, чуть глубже посаженные, скулы с легким коричневым оттенком. Коротко остриженные черные волосы. Весь он был один порыв и движение.
Пора было действовать
Подумал он не без иронии. Жабинский медленно поднимался.
В темной массе облаков, так ему казалось, появились небольшие светлые просветы, похожие на чьи-то яркие немигающие глаза.
Пора было действовать.
Перед ними был мост и два берега, его соединяющие, (прошлое и будущее)..
Полковник Жабинский, (он, по своему любил эту женщину), хотя где-то и презирал и даже боялся за ее паранор-мальные способности.
Она была его т. н. Пифией, предсказательницей событий.
Бескомпромиссный ответ ждал их впереди. Казалось, они были уже наполовину в другом мире. (Она звала его туда).
Они проходили мимо колышущихся белых шаров и белых облаков, больше похожих на прозрачные мыльные пузыри. Все двигалось и переливалось. Составляло как бы тысячи разноцветных бус.
Новый герой всегда появляется внезапно.
У нее были в виде украшения кварцевые серьги из горного хрусталя, показывающие ход времени. Лишь стоило прикоснуться к ним.
– Позволь быть с тобой и даже любить тебя? – Сказал он не без иронии, держа ее за руку.
– Как я могу запретить. Я ничего не имею против. – Она ответила ему все так же.
Они переходили из одного круга в другой по тонким переходам.
Голубые планеты-шары были вокруг – они могли видеть, но не могли докричаться. Звук поглощался переливающийся средой и музыкой сфер.
Они уже очутились по другую половину моста, в будущем.
Большие столбообразные башни покачивались из стороны в сторону, город «тысячи грез».
Так, они уже находились в большом роскошном зале с длинными зеркалами и, проходя, отражались в них в полный рост.
– Почему, почему, Серафис, ты гонишь меня туда?
– Так надо, Морелла, так надо.
– Ты никогда не любил меня.
– Морелла, – ты необыкновенная женщина, притом ты это знаешь.