Когда слово дали Павлу, он с трудом смог произнести:
– Я… я признаю свою вину.
Судья внимательно посмотрела на него поверх очков, затем объявила перерыв для принятия решения.
Томительные минуты ожидания тянулись вечность. Павел заметил в зале своих родителей. Мать беззвучно плакала, отец обнимал ее за плечи, его лицо было серым от горя и усталости. Их взгляды встретились, и Павел почувствовал, как к горлу подступает ком.
– Суд постановил, – голос судьи вырвал его из оцепенения, – избрать меру пресечения в виде заключения под стражу сроком на два месяца.
Удар молотка прозвучал как выстрел. Павел почувствовал, как земля уходит из-под ног. Два месяца. Шестьдесят дней в неизвестности, в ожидании суда и приговора.
После заседания его вывели из зала. В коридоре он успел увидеть родителей.
– Мама, папа, я… – начал он, но слова застряли в горле.
– Паша, держись, сынок, – отец старался говорить твердо, но голос дрожал. – Мы найдем хорошего адвоката. Мы с тобой, слышишь?
Мать лишь беззвучно плакала, протягивая руки к сыну. Охранник мягко, но настойчиво повел Павла дальше.
– Я люблю вас, – успел крикнуть Павел, прежде чем за ним закрылась дверь, словно поставив точку в его прежней жизни.
Глава 2. Стальной лабиринт. в тисках Централа
Лязг металлической двери эхом отразился от стен, когда Павла грубо втолкнули в переполненную камеру ИВС Екатеринбурга. Резкий свет флуоресцентных ламп, словно хирургический скальпель, вырезал из полумрака десятки суровых лиц. Воздух, густой от запаха пота, страха и дешевого мыла, ударил в ноздри, вызывая тошноту.
Помятая дизайнерская рубашка и брюки от Brioni, еще недавно бывшие предметом гордости Павла, теперь казались нелепым маскарадным костюмом. Они мгновенно выделили его среди обитателей камеры, одетых в потрепанные майки и застиранные треники. Павел инстинктивно попятился к стене, его глаза, расширенные от страха, метались по помещению в поисках укрытия.
Какофония звуков оглушала: хриплые голоса, злобное бормотание, лязг наручников, скрип пружин на старых койках. Все это сливалось в единый гул, от которого, казалось, вот-вот лопнут барабанные перепонки.
Это какая-то ошибка. Я не должен быть здесь – мысль билась в голове Павла, как испуганная птица в клетке. Но реальность жестоко напоминала о себе каждой секундой, проведенной в этом аду.