, которое самоподдерживается. Однако даже такое обилие означающих, субъективностей и способов бытия, с которыми можно идентифицироваться, не удовлетворяет субъекта. Вскоре обнаруживается, что символического отца, как и воображаемой матери, тоже не хватает. Монкайо отмечает, что Лакан находит поддержку концепции символического отца в Священном Писании. Символический отец Библии либо не отзывается на имя, либо является безымянным, либо отвечает буквами, значение которых неясно (Сафран 2003, 380/446).
То, что завершает субъекта, – это именно та точка невозможности, повторения и настойчивости, которая сопротивляется любой интерпретации (Эйерс 2012, 45). Непрозрачное и таинственное переплетение, где сетка означающих образует «пуповину», непроницаемую для дальнейшего анализа, – это область Реального.
В восемь лет, твердо решив покончить с болезнями всех мастей, я начал просыпаться рано, чтобы делать утреннюю зарядку. Решающую роль сыграли настойчивое желание перестать быть зависимым от обстоятельств и мотивация со стороны такого сильного и безупречного человека. Ему было не до того, чтобы заставлять меня. Я читал, размышлял, действовал соответственно. Не обращая внимания на холод, каждое утро я приводил это тело в порядок, отжимался, приседал и подтягивался, не пропуская ни одного дня, не поддаваясь сонливости.
К десяти годам я представлял собой электрический провод, обмотанный упругой плотью. Движение и смелость были всем. Я должен был быть смелым, я должен был добиваться успеха, я должен был быть лучшим. Я наслаждался этим. Я принимал любой вызов с достойным ликованием. Я поклонялся солнцу. В реке Уссури, подгоняемый крыльями, я доплыл до ее середины и лежал на воде, поддерживая голову руками, и смотрел в синюю бездну летнего неба, вдыхая сладкий воздух, ощущая прохладу воды, точно зная, несомненно, что я непобедим, что я достиг этого собственными усилиями, что я заставил себя стоять во весь рост и полностью принять природные стихии. Стихии были моими друзьями, лишенными случайностей, брызжущими жизненной силой, приглашающими играть и жить победоносно, воплощая мечты.
Я слышала его голос с берега, предупреждавший меня, чтобы я не заплывала далеко, я чувствовал его взгляд, его присутствие, оберегавшее меня от утопления. У меня был он – у меня был весь мир. Навсегда.