Ещё до́лгих два деся́тка лет Моско́вское прави́тельство не могло́ усмири́ть свою́ мяте́жную, отложи́вшуюся «каза́нскую украи́ну», так сча́стливо замирённую не́когда вели́ким кня́зем Васи́лием III . Лишь по́лное присоедине́ние Каза́нского ха́нства смогло́ измени́ть обстано́вку на ю́жных и восто́чных рубежа́х ру́сского госуда́рства. Еди́ный строй вражде́бных ханств был разо́рван; за Каза́нью после́довала А́страхань, по́сле чего́ Ру́сское госуда́рство смогло́ наконе́ц сосредото́чить основны́е си́лы для борьбы́ с Кры́мским ха́нством. Но всё э́то бу́дет пото́м, а пока́…
Глава́ пе́рвая
Устю́жский наме́стник, степе́нный, ту́чный князь Михаи́л Дани́лович Щенятев сиде́л в све́тлой го́рнице за больши́м обе́денным столо́м и, ва́жно раздува́я щёки, стро́го смотре́л на свои́х домоча́дцев. По пра́вую ру́ку, ря́дом с ним, скро́мно сложи́в ладо́ни ло́дочкой сиде́ла его́ жена́ Мари́я Ива́новна, урождённая княжна́ Горба́тая-Шу́йская. Же́нщина была́ чем-то расстро́ена и́ли озабо́чена и не си́льно обраща́ла внима́ния на показну́ю суро́вость супру́га. Впро́чем, и сам он, отхлебну́в из сере́бряной ча́рки ста́вленого, сорокале́тнего мёда, разгла́дил седы́е усы́ и, кря́кнув от удово́льствия, рассла́блено отки́нулся на ла́вке, прислони́вшись к тёсаным и я́рко вы́крашенным до́скам стены́. Морщи́ны на его́ лице́ разгла́дились и от было́й суро́вости не оста́лось и сле́да.
– А́нгел за тра́пезой – пробаси́л он, осени́в себя́ разма́шистым кре́стным зна́менем.
– Предстои́т! – неро́вным хо́ром отозва́лись домоча́дцы перекрести́вшись гля́дя на бога́тый иконоста́с в кра́сном углу́ по́сле чего́ за́мерли с ло́жками в рука́х ожида́я разреше́ния главы́ семе́йства приступи́ть к засто́лью. А князь вме́сто э́того с хи́трым прищу́ром посмотре́л на дочь, сидя́щую чуть поо́даль от него́ и как бы ме́жду про́чим спроси́л:
– Ну что, Катька, за́муж-то пойдёшь? Впро́чем, чего́ тебя́ спра́шивать? – тут же махну́л он руко́й и, взяв в ру́ки резну́ю ло́жку, запусти́л её в просто́е деревя́нное блю́до с дымя́щейся я́чневой ка́шей «глазу́хой», гу́сто обло́женной парны́м черносли́вом и смо́квой.
– Го́споди, благослови́! – перекрести́лся он ещё раз и кивко́м головы́ предложи́л собра́вшимся за столо́м нача́ть тра́пезу.
Семнадцатиле́тняя де́вушка, зарде́вшись от смуще́ния, закры́лась пёстрым платко́м.