– Что произошло? – Он кивает на повязки, и Хатко мучительно медленно следует за его взглядом. А потом еще секунд тридцать задумчиво смотрит на собственную руку.
– А… – Он также мучительно медленно поднимает взгляд обратно на Лю и вздыхает. – Лазером вскользь задело.
Объяснение дает Лю сразу с десяток предположений, из которых он останавливается на одном.
– На тебя напали?
Хатко качает головой.
– Ты пытался застрелиться.
Лю требуется секунд тридцать чтобы обработать услышанное. Еще пятнадцать на то, чтобы осознать. Двадцатка уходит на подавление внутреннего ужаса и следующей за ним паники. Пять чтобы сохранить лицо. И три на вопрос:
– Тогда почему ты просто не позволил?
Теперь уже Хатко тратит драгоценное время на осмысление, и в конце концов переводит абсолютно спокойный взгляд на напарника.
– А должен был?
Лю задумывается. Пожалуй, впервые. Наконец он приходит к решению, которое тут же озвучивает.
– Логически – да. – Мысль о том, что альдранец будет тащить его труп обратно в штаб, немного смешит, ведь эта смерть поистине будет ну самой нелепой из всех когда-либо случавшихся. Но. – А с другой стороны….
Лю с силой прикусывает щеку и собирается с духом.
– Спасибо, что не дал.
Хатко кивает.
– Мне не сложно. Но я напишу об этом в рапорте. Все-таки нестабильное эмоционально-психическое состояние сказалось на операции. Тебя отстранят.
– А ты и рад будешь.
– Не скрываю. – Альдранец оскалился, и Лю захотелось, чтобы выстрел лазера все-таки попал в голову. Но не в его.
– Подонок. – Он шипит и дергается. Веревки держат. – Развяжи меня, гнида.
Хатко только хмыкает.
– Как я могу быть уверен, что ты не попытаешься меня застрелить?
Лю копирует его мерзкую улыбочку.
– Ты прав, попытаюсь. Жаль, что с первого раза пристрелить не получилось.
– Это взаимно. – Хатко подходит к кровати и ловко развязывает узлы. Когда последняя веревка упала на пол, Лю даже не двинулся. Все тело кололо и пронзало тысячами маленьких игл. Он только и мог, что прошипеть сквозь зубы:
– Ублюдок. Клянусь, я убью тебя.
Хатко не отвечает, но по нему прекрасно видно, что он нарочно затянул веревки так туго. А ведь это пока еще не проступили синяки… Одна мысль об этом вгоняет Лю в злую тоску. Однако он больше не ругается. Потому что они все же добрались до ночлега. И потому что сил поднять хотя бы палец у него больше не было. Поэтому он просто лежит и смотрит в каменный потолок, по которому неровными фигурами расползлись коричневатые и зеленоватые пятна от воды.