***
Попадья оказалась очень высокого роста, даже выше отца. Когда Маруся подошла к дому, ее крепкая фигура, облаченная в длинное черное платье, уже возвышалась в дверях, словно неподвижный столб.
Девочка смутилась от пристального взгляда и непроизвольно втянула шею поглубже в плечи. Лицо женщины было строгим, бледным и некрасивым, над верхней губой торчали темные усики, а черные глаза буравили Марусю насквозь.
– Здрасьте, – пискнула Маруся не своим, слишком высоким от волнения, голосом, – я Маруся Александрова, жиличка ваша новая.
Попадья осмотрела Марусю с ног до головы, а затем без единого слова провела ее на кухню, указала рукой на деревянную лавку, покрытую старой, замызганной рогожей. С краю на лавке лежало аккуратно свернутое лоскутное одеяло. Попадья произнесла, строго взглянув на Марусю:
– Вот твоё место. Спать будешь тут. Уроки можешь учить на краю стола, но только со своей стороны. Поняла?
– Поняла, – ответила Маруся и прилежно кивнула.
Перед отъездом матушка строго наказывала ей быть послушной и прилежной, на все указания попадьи – кивать.
– Только попробуй характер свой строптивый показать этой почтенной, почти святой, женщине! Я тебя так накажу потом, что неделю на спине спать не сможешь! – так наказала приглушенным голосом мать, а потом перекрестилась сама и перекрестила Марусю.
Маруся помнила ее наказ и боялась ослушаться. Если попадья пожалуется на нее – Марусе не сдобровать. Матушка ее была строгой на наказания.
– Сухари привезла? – спросила попадья, презрительно взглянув на маленький узелок в руках Маруси.
– Привезла, – еле слышно пискнула Маруся.
– Имей в виду, если крошки под лавкой увижу, накажу розгами. Веник стоит в углу у печи, мети за собой, как поешь. И помни: к плите не подходи, ничего хозяйского в руки не бери. Как все стоит тут – я помню. Если увижу, что что-то трогала, накажу по всей строгости!
Маруся вся сжалась от таких наставлений, но снова послушно кивнула головой. Попадья сделала шаг по направлению к девочке и подняла указательный палец вверх. Маруся уставилась на палец, затаив дыхание. Глаза ее были полны ужаса.
– И последнее, – попадья склонилась к Марусе и произнесла очень тихо, – в комнату к моим дочкам не заглядывай ни в коем случае. Даже к двери близко не подходи, не шуми, не топай. Болеют они. Поняла?