Вопреки опасениям Коккинаки, Нестеров и не планировал рисковать «Петляком». Он пустил винт выше вражеской машины, и мощный поток воздуха сбросил «сорокопута» с курса. В последний момент немецкий пилот оглянулся, а потом и его изумленное лицо, и запутавшаяся в воздухе машина резко ушли вниз.
Исход опасной ситуации заметили только Нестеров и Коккинаки. Покрышкин, так и не покинувший левую мотогондолу, поливал огнем еще одного «сорокопута», что в этот момент сверлом поднимался от земли. Романов в кормовой оборонной полусфере не давал трем нацистским истребителям сесть «Петляку» на хвост. Бегочароев пристально высматривал среди зенитных разрывов врага, а Кожедуб не отрывался от бомбового прицела.
Неожиданно всё расцвело нестерпимыми, перенасыщенными красками. К задымленному ночному небу, исполосованному лучами прожекторов, поднимался огромный огненный шар. Береговые укрепления города-крепости разлетались медленно, словно во сне, но это лишь говорило о стремительной скорости обломков, наблюдаемых с высоты, и чудовищной силе взрыва. Поверхность Балтийского моря пошла темной, пенистой гармошкой.
На фоне пузыря адского пламени, пожиравшего берег Кёнигсберга, взлетал ведущий звена. Тяжелый бомбардировщик напоминал клеймо, поставленное прямо на шквал огня.
– Вот вам х**м по лбу, фрицы е***ые! – проорал Кожедуб. – Погодьте-погодьте, сейчас и мы свою подкинем!
– Фотопулемет! – быстро скомандовал Нестеров.
– Есть фотопулемет! – отозвался Бегочароев.
На носу и на корме «Петляка», как и на любом другом Пе-8, находились так называемые фотопулеметы. Они представляли собой фотокамеры, фиксировавшие использование боеприпасов. С их помощью экипажи выручали не только себя, но и боевых товарищей. Не самое бесполезное занятие, учитывая приказы НКО СССР, в которых говорилось о необходимости документального подтверждения того, что цель поражена. Разумеется, все делали вид, что эти самые подтверждения требовались исключительно ради выплат.2
Раздался голос Котова:
– «Звезда» – звену. Задачу выполнил. Ухожу.
Говорил он тяжело – так, словно тащил только что сброшенную супербомбу на собственном горбу. Котову что-то ответили с «Тетерева», но никто ничего не понял. Динамики пронзительно завизжали, нагоняя на всех необъяснимую крупную дрожь.
– А немцы-то опять учудили, – заметил Коккинаки.