– Не бывает третьей половины, – сказал я.
– Ой, Белозор! Не до того сейчас! Ты мне вот чего скажи – нам-то, нам – как дальше быть? Думаешь, я к тебе потрепаться пришел? Давай, говори, что там дальше?
– А я откуда знаю? – я и вправду понятия не имел, что делать Минскому УГРО в целом и Привалову в частности в данной ситуации.
– Но ты же… М-да. Ты сам-то что собираешься делать?
– Я-то? Работать. Статьи писать. В командировки ездить. Интервью брать. Дачу ремонтировать. Еще полушубки хочу девчатам справить на зиму…
– А!.. А-а-а-а… – Привалов, кажется, пытался понять и принять сказанное мной, но не успел – послышались быстрые легкие шаги.
– Гера! Да что ж это такое?! – это была Тася. – Товарищ милиционер, посадите его в тюрьму, пожалуйста!
– Э-э-э-эй, это чего – меня в тюрьму-то? – для проформы возмутился я.
– Чтобы ты от большого ума не убился! Или чтобы я тебя не убила!
– Так, товарищ Морозова, – продемонстрировал осведомленность в моих личных делах Привалов. – В тюрьму я его сажать не буду, ибо не за что – это раз, и дурдом мне в пенитенциарном учреждении не нужен – это два. Я лучше вам путевку в санаторий помогу достать – в Анакопию. Вы, главное, его за территорию не выпускайте, а то с Белозора станется при помощи мандаринов самоубиться… Или начать журналистское расследование в пользу угнетаемых в тамошнем питомнике обезьян.
– А дети? – тут же среагировала Таисия на пассаж про путевку. – А отпуск?
– Ой, всё это решается. Слышишь, Герман Викторович, я тебя Таисии Александровне на поруки передаю, поедете в санаторий – так во всём ее слушайся!
– Но мы же не…
– Ну и идиёт, что «не»! У нее будет путевка с детьми, а у тебя своя, отдельная. А номера – соседние. Санаторий «Белая Русь», в Анакопии – самшитовая роща, горный воздух, мыс выдается в открытое море… Еще и фруктовый сезон вот-вот начнется – красота! Отдохнешь, развеешься. Позвони на рабочий, как тебя выпишут, Белозор, решим с путёвкой. Вот тут на тумбочке – сок апельсиновый и горькая шоколадка. Кушай, поправляйся, горюшко. Таисия Александровна, вы уж присмотрите за этим иродом, сил моих на него нет! – Привалов скрипнул стулом и вышел из палаты.
Тася, мне, конечно, всё высказала. И мои жалкие оправдания про то, что я «просто на обочине стоял и сообщение слушал» ее не убедили: она ведь до этого всё высказала Старовойтову и, конечно, узнала, что никакой командировки не было. Но, выговорившись и выплакавшись, Таисия меня пожалела и поцеловала в свободный от бинтов участок башки.