Тянуло с Байкала ветерком. Поднималась зыбь, байдару уносило к острову, потом оживали и раскатывались волны. Нужно было удерживаться носом к волне. Тогда брал весло и напрямик до дому, до хатки, к берегу. Солнце уже осветило нашу косу и, медленно, будто раздумывая, поднималось изза горы. Рита уже плескалась – утренний мацион.
… Даже среди лимнологов бывают такие типы, – кепка на бок, и зуб золотой…задумчивый взгляд. Глаза. А, бывает и такое – оставил, потроха, думал, кто клюнет на окуневые внутренности. Пошутил, и убедился. Получилось. Задумались. Посмеялись.
Старик таки ловил рыбку, а Рита её опять в море…отпускала. Ну, правда в море она не попадёт. Байкал, как твердят буряты, впадают триста тридцать три речки и речушки, а начало берёт, вытекает из самого Байкала – Батюшки, одна Ангара – дочь батюшки, Байкал – моря.
А Байкал, что, там пропадали и не такие рыбки как у Риты во всей нашей профессорскопреподавательской братии, художественной школы в далёком теперь городе Орле. Много об этом море россказней…и золото в революцию целый вагончик, – пульман, нырнул почти по собственному желанию большевиков, даже вагон видели и не только беглые каторжане, бродившие по дебрям в тех местах.
Под водой у берега крутого поворота железной дороги, и вагон и колёса видели. А золото видимо морской царь своим подругам, русалочкам подарил. Некоторые учёные даже веруют, что видели в море – океане Байкала – останки кораблей, ушедших под толщу воды, хотя и красивой, и чистой и прозрачной, омулями богатой, не по собственному желанию, в дальних южных морях – океанах, морях, так много тысяч километрах плескавших свои воды от Слюдянки, а кто их эти останки парусников древних притащил сюда, в эту камеру хранения не ручной клади, как на Курском вокзале, в Москве. Вот это дилемма. Есть о чём подумать.
Вот, так что Рита, Маргарита Михайловна, те рыбки расскажут о твоей доброте, в мировом океане. И расскажут, нет, споют, как ребята на тощий желудок спали, а их желудки всю ночку тёмную, марш бросок играли, помнили,– отдай ужин, врагу своему и проживёшь как фараон, без каких то там пирамидонов и пирамид больше, чем сам Фараон…
– Вон, смотри, опять открыли одну пирамидку, где она только могла раньше быть? В жмурки что ли играли.
И эта, думаю не последняя, открыли её, а там, как и всегда, фараон, как огурчик, свеженький, не малосольный, прошлой, прошлогодней засолки, как у нас раньше в деревне – в бочке, огурцы солили. Лежит себе и усмехается. Так ещё, и сколько их, этих пирамид. А тут находка, в Крыму нашли, но, почему – то под землёй и кверху ногами,– конусы пирамид, оказались не верхушками к небу, а наоборот. Видимо и у них, тогда ещё строители дегустировали старые, выдержанные вина, которые уже были покрепче пятизвёздочного армянского коньяка. Так строители с угару и перевернули пирамиду и самого своего родного фараона к верху ногами, ой, нет, спина оказалась сверху на его кроватке, не раскладушке, и дорогой поролоновой, халтурной перине, подушке.