– А я ещё не проснулась, плюхнулась на первое сидение. Эдик стоял и смеялся, совсем жена обалдела. А жена протёрла глаза и стала одеваться. Скрипела и качалась байдара. Кряхтела, стонала Рита. Попробуй, оденься в такой тесноте. И, вот снова свист крыльев. Знакомое утиное кря кря… Тихо движемся на эту музыку. Шла лодка, побулькивала вода за кормой. Вёсла еле слышно всплёскивали. Вскоре, среди молока тумана, проявилась, появилась утка. Рита взяла бинокль. Конечно, утка. Потом подошли совсем близко, настолько, что можно было видеть хорошо и без бинокля, но когда осталось десяток метров, она взлетела, прямо сразу, и, и ушла в белое молоко тумана. Мы повернули рули и пошли на вёслах. Туда, в ту сторону, куда она улетела.
Булькала вода у форштевня. Нёсся туман. Озеро было так спокойно и бесцветно, что казалось, плыли в тумане, так мягко как в облаках, не в нашем осязаемом мире. Не было реальности, была сказка, сказка, в которую не верилось, не понимали уже сейчас.
Мы жили на озере, удивляясь ежеминутно, как меняется состояние, свет, цвет, то горы исчезают в тумане, а, то вокруг ярко светило солнце, голубизна застилала всё, как ненавязчивая галлюцинация света, цвета, видения… Солнышко не печёт, но загораем. И горы – вот они – всё бирюзовое, даже вода, даже зелень, даже песок, в пяти метрах светит, сияет камешками бирюзы. Песок золотой, жёлтый и чистый – светящийся отражением воды, как флюорит, кристаллами, такими камешками, большими кристаллами играют малыши в Читинской области, где я потом видел, они просто были во дворах, где были, жили и радовались такому, ребятишки дошкольники, со своими почти счастливыми родителями.
На небе уже появились бирюзовые разводы и туман начало рвать, на большие покрывала, когда мы снова услышали знакомое и тревожное кря кря. Снова увидели утку, но теперь уже ясно и очень близко. Она теперь не боялась нас, спокойно плавала, но вертела головкой, а утята были рядышком около мамы утки. Чуть поодаль плавал селезень. Он волновался, отводил, заманивал нас в сторону, и очень был недоволен, когда мы не обращали на него никакого внимания и не видели его прекрасного одеяния, нарядного костюма – оперения, с блестящими радужными пёрышками, не видели что он ближе к нам, чем утка и мы плыли тихо тихо, в обратную от него сторону.