– Прекрасное ощущение, не правда ли? – сказала Анжела.
Обернулся, посмотрел ей в глаза – да, она чувствовала то же самое.
Не помню, сколько мы там пробыли: может, десять минут, а может, три часа. Когда тебя наполняет столько эмоций, столько чистого восторга и счастья, время перестает существовать.
Переночевал я в сторожке на элеваторе – вахтер добродушно позволил вздремнуть на раскладушке. Утром сразу позвонил Лисину, пообещал ему сенсацию и выпросил еще два дня командировки.
После звонка главреду сразу рванул в администрацию, чтобы встретиться с главой.
– Разве еще не написали статью? Я думал, вы уже уехали! – удивился Щипачев.
Рассказал о своем вчерашнем опыте: описал лес во всех красках, показал смазанные фотографии с телефона, нестройно изложил теории Анжелы. Выразительной была разница в реакции: слезный восторг Анжелы и заскорузлый скепсис Щипачева. Да, он судил о лесе только с моих слов и паршивых снимков, но, казалось, увидь он деревья вживую, его реакция вряд ли была бы другой. И, как выяснилось позднее, лес к тому моменту он уже видел, вот только трубить о чуде на всю страну было не в его интересах.
Ответ Щипачева был словно выбит на бланке с гербовой печатью:
– Обсудим с коллегами. Примем меры.
После Щипачева я отправился в школу, чтобы рассказать Анжеле о разговоре с главой. У нее сразу началась паника. Оказалось, Щипачев не равнодушный сухой пень, как мне сначала подумалось, а главный враг защитников леса. Он собирался вырубить деревья, чтобы построить за элеватором завод.
Если бы в классе вдруг начался пожар или во дворе школы взорвалась бомба, меня бы это повергло в меньший ужас, нежели слова Анжелы. Она объяснила, что в почве нашли особые минералы, которые являются причиной аномалии. Щипачев уже выкупил землю и снял запрет с застройки леса, чтобы возвести завод по добыче ископаемых и разбогатеть на их продаже. В ее рассказе оставался только один пробел: нельзя было увязать самого Щипачева с офшором, который владел элеватором и лесом за ним. Но у Анжелы не было сомнений, что связь существует.
Это было похоже на те расследования, которые я делал по молодости и за которые меня выперли с телевидения. Огонь борьбы с произволом власти во мне давно поутих, но ради спасения леса я подкинул дровишек в тлеющий костер.