– Какие такие катушки, где взять-то? – спросил Колька.
– Катушки надо ставить от высокоомных телефонных аппаратов. Лучше сопротивлением тысяча двести или шестьсот ом.
– Ты видел, – он обратился ко мне, – какие в телефонных трубках на микрофоне катушки стоят?
– Знаю.
– Ну, так вот… Там стоят две катушки. Два прямоугольных сердечника. Под каждую струну идёт один сердечник. Значит, что? – он назидательно поднял палец. – Шесть струн – шесть сердечников. Поняли?
Мы молчали, переваривая услышанное.
– Ладно, – сказал Вовка, кладя на верстак заготовку, – с катушками я сам решу.
Коля не верил в затею, хотя он не видел той гитары, которую Вовка сделал для одной музыкальной группы.
А может быть, он и не верил в то, что эта гитара делается для него в подарок.
Он больше не приходил со мной в мастерскую к Вовке, но по-прежнему мы собирались и слушали его песни.
Я каждую неделю спускался в подвал и с интересом наблюдал, как шершавая доска становится музыкальным инструментом.
Последний раз я взял её в руки, когда она, отшлифованная и покрытая несколькими слоями лака, лежала на верстаке.
Гриф уже был на месте. Отполированный струнодержатель из нержавейки готов был для установки струн. На грифе были закреплены колки.
Вовка покручивал гитару в руках, показывая мне отблески на лакированной поверхности. Я обратил внимание на грубую и потрескавшуюся кожу на его руках, на тёмные полоски грязи под ногтями и опасался, что он поцарапает этими руками нежное тело гитары.
– Ну вот, – он взял со стола коробочку для звукоснимателя, она, как и другие металлические части, была безупречно отшлифована и отполирована. – Теперь приноси струны и пару пластмассовых мыльниц.
Он сразу пояснил:
– Обыкновенные пластмассовые перламутровые мыльницы. Желательно синего и жёлтого цветов. Мы их разрежем на кусочки и подложим под плексиглас. Общий фон у нас же тёмно-красный, будет очень красиво!
Коля принёс новые струны, и я видел, как он всё-таки сильно заинтересован, но почему-то скрывает это.
– А где мы сможем опробовать гитару? – спрашивал он. – Да хоть в клубе, на заводе! В любом месте, где усилитель звука есть!
Последний раз я пришёл в подвал уже в конце лета.
Из дома выходила Роза Трофимовна:
– Ты посмотри, – жаловалась она мне, – какое хулиганьё завелось у нас в районе! Все трубки в телефонах-автоматах оборвали! Теперь иди на завод, на проходную, если позвонить надо!