Через несколько дней гитара была полностью готова.
Но забрать её из подвала мне не пришлось – Коля уехал домой, не предупредив и ни с кем не попрощавшись.
Гитару выкупил солист группы «Грани». За двадцать пять рублей. Он стоял на сцене, и в свете прожекторов гитара отливала голубым, и зелёным, и жёлтым цветом, как небо, трава и песок на том месте, где когда-то был наш дом.
Все в зале ждали продолжения танцевального вечера. Солист группы подошёл к микрофону, притянул его к себе рукой и объявил под шум и одобрительные возгласы:
– «Дом восходящего солнца!»
Колю-Тарзана с тех пор я никогда не встречал.
Но я помню, как он выглядит.
Я открываю томик Есенина и вспоминаю Колю: его лицо с белёсыми кудряшками, спадающими на потный лоб, трогательный, немного застенчивый голос, виноватая улыбка… И только один фрагмент романтической бедной юности, незаметно растворяющийся в цветущих садах летнего вечера и без предупреждения исчезнувший, оставляя смутные надежды явиться ещё раз с первым аккордом Колькиной гитары с царапинами на деке.
Я забыл у него спросить, как называется одна мелодия, которую он часто наигрывал.
Он играл её без наших просьб – просто для себя. Он прижимал гитару к груди, низко опускал голову и некоторое время оставался так сидеть – то ли покашливая, то ли всхлипывая.
Но играл только один коротенький фрагмент.
В одном месте он всегда останавливался и обрывал мелодию, прихлопывая струны рукой.
Мне никогда раньше и потом не приходилось её слышать.
Да и как она называется, я не знаю.
Только догадываюсь.