…Черт знает, каких глупостей она могла наделать, если б не оклик Савельева, тактично не решавшегося приблизиться к любовникам (по крайней мере, ближе, чем на пару метров).
– Объявлена посадка, Анна Валентиновна…
– Да, конечно, – она наконец вспомнила о том, что собиралась сделать напоследок. Открыла сумочку, извлекла из нее футляр. Опять заставила себя улыбнуться, достала из футляра золотую цепочку в виде изящной змейки (эта цепочка уместно смотрелась бы как на женщине, так и на молодом мужчине), и развернув правую руку "Ржевского" ладонью вверх, опустила на нее украшение.
– Зарецкий упрекнул меня в том, что я питаю слабость к легкомысленным нравам французского дворянства семнадцатого века, как их описывал Дюма, но в них была своя прелесть, верно? Тогда мужчины не считали зазорным принимать от своих женщин ювелирные украшения… просто на память.
Во взгляде Ручьёва опять что-то блеснуло, и на секунду Анна понадеялась, что он против ее воли совершит какое-нибудь безрассудство… но увы. Французские дворяне, может, и похищали возлюбленных, сажая их впереди себя на андалузских скакунов…
у Ручьёва был только "Фольксваген". До которого еще следовало добежать.
…Никакой глупости он не совершил. Молча взял подаренную цепочку и молча же поцеловал руку, которая ему эту цепочку поднесла.
Анна попыталась – по обыкновению нежно, – коснуться его щеки… Ручьёв почти с ужасом отшатнулся.
–Нет, – голос его снова звучал хрипло, – Не нужно. Иначе… я просто за себя не ручаюсь.
– Анна Ва… – опять услышала она за спиной негромкий, но настойчивый голос Савельева.
– Иди к черту, – она мазнула по его физиономии ледяным взглядом и опять повернулась к Ручьёву. Ей хотелось запомнить его таким – способным своей любовью пробудить в ней ответное чувство. Ей хотелось сохранить в себе эту любовь. Ей это здорово помогло бы – в ближайший год без Ручьёва.
Он глубоко вздохнул и улыбнулся почти безмятежно (и совсем чуть-чуть неестественно).
– Есть какие-нибудь пожелания напоследок, просьбы?
Она уже собралась ответить, что нет, но вспомнила об одной (весьма щекотливой) проблеме.
– Есть… но ты вовсе не обязан этого делать.
На мгновение словно тень набежала на его лицо, впрочем в следующую секунду оно прояснилось.
– И все-таки?
– Помнишь дачу моего папы в Луговке?
– Конечно, – кивнул он.