Ешь. Люби. Прощай - страница 2

Шрифт
Интервал


А потом пальцы исчезли, запустился калейдоскоп картинок, на которых я находил себя, родственников, близких и знакомых и обычных людей, которые просто должны были делать свою работу. Священник крестил, мужики копали. Звук так и не включили, я не слышал их слов, если кто-то из них плакал – этого я не слышал тоже.

А потом за неуплату отключили цвет. Я попал в черно-белую квартиру, где на электрическом камине стояла наша фотография, где терся о ногу кот, который не всегда был черно-белым, и где все пахло Кирой, других запахов здесь не существовало.

Я, конечно, напился. Напился ровно так, как любила и всегда учила меня Кира. Пей чаще, пей меньше. Чем чаще ты пьешь – тем ты счастливее, Лёшик.

Лёшик – это я, если вы еще не поняли.

Я выпил 0,7 односолодового виски, который берег на нашу годовщину. Это оказался очень хороший виски, и я немножко порадовался, что она бы обязательно оценила это: солено-торфяной алкоголь мог бы немножко, хотя бы на время, забрать из нее боль, и мы бы провели вечер нашей встречи ровно так же, как мы его провели в первый раз – пьяными, смешными и, как я понял уже впоследствии, бесконечно счастливыми. Эти мысли, вкупе с более чем приличной для меня дозой выпивки, вышвырнули меня на улицу, в мерзкий, хлюпающий какими-то своими собственными разочарованиями март, протащили за шкирку по Ломоносовскому проспекту, ткнули носом в дремлющий МГУ, намочили штанину в фонтане, и лишь когда мне показалось, что я окончательно сбился с пути и не ведаю цели, вытолкнули на Воробьевы горы. Я оперся на железные перила ограждения: впереди сутулилась Москва-река, за ней шепталась Москва без реки. Лужники, переливаясь, будто подмигивали: ну чего, смогёшь?

Я, конечно, смог. Ну, вернее, я попытался. Впереди была не ахти какая высота, но по моим прикидкам должно было хватить. Я залез на перила и, как канатоходец, максимально грациозно (или мне так почудилось в тот момент) разогнулся, продолжая балансировать всем телом. Волна какого-то исконно-древнего могущества пронзила мне позвоночник, я ликовал, я чувствовал себя сверхчеловеком из фантастических вселенных. На пике своего совершенства я вскинул руки, чтобы упасть в объятия вечности – и упал. Но вечность потянула меня назад, на асфальт тротуара смотровой площадки. Вдруг все вокруг сделалось каким-то ватным и нереальным, я лежал на земле и глядел на табло цифровой рекламы напротив. Там обещали концерт довольно уже поиздержавшейся певички Наташи, потом приглашали на отдых на курорты Калининградской области, потом предлагали подписать контракт. Я не успел понять, с кем именно нужно подписать контракт, я был готов это сделать, но мне снова показали постаревшее лицо певички, а после снова Калининград. А потом я провалился в какое-то липкое небытие, где я бежал по Лужнецкому мосту, из реки за мной тянулись щупальца жуткой певички, а на самом краю его – там, где спрут не смог бы меня достать – меня ждала Кира. Она звала меня, она просила не оставлять ее одну.