Потом снова начались картинки, какой-то прохожий меня вел, мы говорили про Киру и певичку, мне кажется мы снова пили. А еще я запомнил суровый профиль МГУ, который в свете луны казался школой волшебников из детской сказки.
Проснувшись, я с удивлением уставился в потолок. Это был все тот же черно-белый не сильно выделяющийся изяществом натяжной потолок, но я мог абсолютно точно констатировать, что это был потолок моей квартиры. Где я совершенно точно не чаял очутиться после событий вчерашнего вечера. Голова раскалывалась на тысячи маленьких кричащих я, у меня не было планов на жизнь, на день, на час, даже на минуту, которая вот-вот уже начнется. Мир сделал то, что луна никогда не позволяет себе сделать по отношению к земле: он обернулся ко мне своей обратной стороной – и, как не силился, я не мог найти в этом мире хотя бы одно место, где мне было бы место. Дома не было кофе. Дома не было аспирина. Киры тоже не было дома.
Я, наспех одевшись в умеренно свежие одежды, выбежал на улицу. Мир, лишившись красок и звуков, вывернувшись на изнанку, приветствовал меня, салютовал мне, изрыгая тела людей из вагонов наземного транспорта, обнимал меня объятиями мартовской ледяной измороси, он любил меня, как отец-спартанец любит своего младшего слабого сына по дороге к бездне. Я принял единственно верное, на мой взгляд, решение, которое мог принять: я отправился в то место, где я появился как я, где мне всегда. ВСЕГДА. Мне всегда было место там. Я отправился на работу.
Итак, теперь вам нужно узнать о Лёшике еще кое-что интересное. Я шеф-повар ресторана, именно там я тружусь уже много лет, не без успеха, что скрывать. Без лишней скромности. Я прошел путь от тестомеса, где восемнадцатилетним мальчишкой пытался скармливать муку, яйца и молоко ненасытному жерлу машины. Дальше были: помощник в горячем цехе, повар горячего цеха, су-шеф. Этот путь уложился в четыре года, и следующие двенадцать лет – прекрасных, ответственных, насыщенных смыслом и чувством двенадцать лет – я провел уже в ранге отца всех процессов на кухне. Это было мое призвание, я этого никогда не скрывал ни от себя, ни от окружающих. И хоть кругозор моих кулинарных образов был довольно узок и ограничивается, пожалуй, только рамками «Книги о вкусной и здоровой пище», которую я впитал с молоком матери и которую впоследствии получил от нее в день смерти в мои неполные семнадцать – вряд ли в этом мире жил человек, который смог бы сварить борщ вкуснее, чем это делаю я. Без ложной скромности.