– Теперь нет. Кира хотела уйти.
Сергей Николаевич, помолчав, кивнул. Начал неторопливо разбирать пачку бумаг, лежавшую в органайзере рядом с ним. Потом отодвинул пачку, вдруг резко подался вперед, и, обняв огромной ручищей мою шею, прижал к себе, заставив мое связанное по рукам тело безвольно заползти на стол. Так мы продолжали какое-то время, и мне казалось, что Сергей Николаевич беззвучно плакал.
Мы вернулись в исходные состояния также быстро, как и потеряли их. Я смотрел на грязные носки своих светлых кроссовок, не в силах поднять взгляда на хозяина ресторана, думая о том, как же я мог за сутки превратить обувь в это. Первым прервал молчание Сергей Николаевич:
– Алексей. Лёша. Ты же как сын мне, – меня не подводили ощущения, он действительно плакал, – я тебя еще таким помню. – Он показал расстояние от пола, которое никак не коррелировало с ростом человека в восемнадцать лет и продолжил:
– Мы небольшой ресторан, не хватаем с неба звезд Мишлена, но у нас есть свой стиль, у нас есть свой зритель, и это твоя заслуга, Лёша, прежде всего. Двенадцать лет назад мы были забегаловкой, пельменной – теперь мы весим гораздо больше, все мы. Это заслуга всех нас, до единого, но это все благодаря тебе, Лёш. Я никогда не скрывал, как люблю тебя, ты давно уже стал мне родным. То, что я поверил в тебя когда-то – это мое самое мудрое решение в моей жизни, а я их принял не мало. И вот теперь я гляжу на тебя, с расквашенным лицом, со связанными за спиной руками, – он на мгновение замолчал, прокручивая золотую печатку с фианитом на пальце. – Ты и сам понимаешь, что, если я позволю тебе работать сейчас, все наши года пойдут прахом. Это Москва, мы поднимались двенадцать лет, упадем за двенадцать часов.
Я изобразил вялое сопротивление на лице, понимая, что этот старый волк говорит ту самую правду, которую я сам сказать себе боюсь.
– Тебе нужен отпуск, я даю тебе отпуск. – Он увидел, как я попытался распрямиться в попытке возражать, и моментально пресек ее тоном, который выбирал очень редко, но который всегда сам говорил за себя: – И это то, что я не собираюсь с тобой обсуждать, Алексей. Точно не сегодня!
Он подошел к стене напротив окна, где рядом с полками со всякой птичьей таксидермией весела политическая карта мира с воткнутыми флажками успешных охот Сергея Николаевича. Молча поглядел на сборную стран мира, немного подумал и предложил: