Наконец, рукопись была сдана. Эдуард, не выдумывая, еще раз устроился копирайтером, только на полставки, а в остальное время решил писать рассказы: почувствовал, что готов к публикации собственного сборника. Писалось вяло, но Желтухин не переживал, не использовал магию и просто ждал публикацию романа.
Через три месяца он вышел. С подачи какого-то маркетолога в СМИ окрестили «Мамая» «романом-пеплумом», известная критикесса Марина Зильберштейн в передаче на радио полчаса, захлебываясь, рассказывала о том, что батальные сцены по размаху и таланту автора напомнили ей Аустерлиц из «Войны и мира», а под Тверью реконструкторы воспроизвели одно из сражений романа. Это была крупная заявка на успех и прямая дорога в обещанные редактором лонг- и шорт-листы.
Вот только потом все полетело, как у Егора Летова.
* * *
Кутаясь в пальто, он с недоверием оглядел возвышавшийся над ним импозантный особняк на набережной канала Грибоедова. Здесь, в таком месте? В пяти минутах от Невского?
«Поезжай в Питер, там бордели хорошие». Так сказал ему вусмерть пьяный писатель из первой десятки на литературной пьянке в пабе ”Holy Molly”, посвященной чествованию «Мамая». К тому времени Эдуард уже пару месяцев купался в славе и получил первый в жизни солидный гонорар. Почему бы не совместить приятное с полезным, подумалось ему тогда, и он отправился с размахом праздновать в культурную столицу. Сходить в Эрмитаж. Проехаться на речном трамвайчике. Насладиться просторным Невским с его булочными и книжными. Ну и воплотить свою влажную фантазию, во-первых, для души, а во-вторых, для своего метода, ведь эротический триллер удался на славу, а он думал, как дальше ковать железо, пока горячо. Сегодня и здесь Эдуард возьмет двух блондинок, как всегда мечтал. А что, писатели-классики тоже ездили к мамзелям, чем он хуже?
Ну дворец и дворец. А что, притону здесь, что ли, быть? Он пожал плечами и набрал домофон.
– Да?
– Здравствуйте, я звонил. Михаил.
– Номер тридцать три. Поднимайтесь.
Динамик призывно пропиликал, замок поддался, и тяжелая деревянная дверь пропустила Желтухина в чрево парадной. Он медленно зашагал по шикарной резной лестнице наверх. По дороге неслись мысли: а что находится в других квартирах, а как жильцы относятся к соседству с борделем, а хорошая ли здесь звукоизоляция?