– Папа, я не поеду. Я так не могу, чтобы другие умирали, если я могу помочь.
– Да что ты говоришь! Мы поедем и все. Я твой отец!
– Бросьте ваши фантазии, – раздался голос Резнова, – Никуда вы не поедете. В лучшем случае, вас бросят в камеру за измену родине в военное время. В худшем – могут и расстрелять. Вас призвали как служащего. Дочь ваша в любом случае будет находиться в центре, поскольку здесь будете находиться и вы. Так что решать, спасать людей или нет, предстоит именно ей.
Он поднялся с места. Взгляд под седой копной волос был мрачным от упавшей тени.
– Признаться, я уже сомневаюсь в вашей кандидатуре после вот этой эмоциональной тирады. Возьмите себя под контроль, Соколов, или придется действительно вас посадить.
Катенька кинулась к биологу.
– Нет, не трогайте папу! – закричала она, – Я согласна! Я хочу спасти людей!
– Ты умница, – с улыбкой сказал Резнов.
Глебу показалось, что от него отрезали кусок туловища. Следующие дни он запомнил плохо. Ему все хотелось приложиться к бутылке. В центре Мечникова алкоголя не было, а выходить за его пределы сотрудникам запрещалось. Очнулся он только в комнате общежития, построенном при центре. В дверь постучал другой инструктор.
– Пошли, на работу пора, – сказал он.
Глеб почесал щетину на подбородке, набросил куртку и вышел за ним. День прошел впустую – он не мог думать ни о чем, кроме Катеньки. В конце дня он без приглашения пошел к Резнову. Дверь была закрыта. Ассистент при входе сказала, что он в исследовательской лаборатории. «Он просил его не беспокоить» добавила она. Не спрашивая разрешений, Глеб пошел именно туда. В белоснежной палате на кресле лежало тело девочки. Глаза ее были закрыты. Над телом стоял Резнов и сотрудники центра в белых халатах. Завидев надвигающуюся крупную фигуру военного, худые тела ученых попятились в сторону. Резнов повернулся в его сторону.
– Вам сюда нельзя, – сказал он.
Голос был донельзя слабым, словно перед Глебом змеилось трещинами тонкое стекло. Не ответив на предупреждение, он бросился к дочери и схватил ее за руку. Кожа у нее была неестественно бледной, на запястье пробивался слабый пульс. На руке Катеньки вздувалась огромная красная гематома от уколов. Другой рукой она слабо прижимала к груди Скворушу.
– Катенька, – позвал девочку отец.
Сердце его наполнилось радостью, когда маленькая голова с выбившимися русыми волосами качнулась, а затем девочка открыла глаза. Когда она повернула к нему взгляд, на лице ее появилась радость узнавания. В порыве эмоций он схватил девочку на руки и поднял с кресла. Резнов схватил его за руку.