Он давно хотел попробовать себя в пении. Фёдор частенько ходил с матушкой в церковь и заслушивался церковным хором. Регентом хора был их сосед, человек неулыбчивый и даже неприветливый. И однажды Федя решился – постучался в дверь соседского дома. И с порога, ужасно робея, спросил может ли он стать певчим. Сосед угрюмо посмотрел на 12-летнего мальчика. Сорвал со стены скрипку и буркнул:
– Тяни за смычком.
Зазвучала тягучая мелодия. Фёдор запел…
Потом наступила тишина. Регент отвернулся, отложил скрипку в сторону. Федя повторил свой вопрос. И сосед с некоторым раздражением ответил:
– Да, да, можешь… Если будешь трудиться.
И Фёдор стал хористом, одним из многих, но далеко не рядовым, не серой мышкой среди себе подобных. У него был чудесный детский дискант, звонкий, волнующий. И пел он с такой страстью, с таким чувством, что трогал за сердце самых угрюмых прихожан.
А тот регент стал первым учителем музыки Шаляпина. Он научил Федю нотной грамоте и игре на скрипке. Благодаря этому человеку, юный Шаляпин потянулся к музыке и музыкальному театру.
Работы у певчего слободской церкви всегда было много. Свадьбы, похороны, всенощные, молебны. Репертуар, конечно, исключительно религиозный. Но именно эти распевные, тягучие мелодии стали для Шаляпина школой настоящей русской музыки.
Став всемирно знаменитым певцом, Шаляпин не отказывал себе в удовольствии спеть в церквах. Однажды, в Тифлисе (он любил этот город, называя его своей «музыкальной родиной»), рано утром, Шаляпин стоял у распахнутого окна и слушал церковное пение, доносившееся из храма через дорогу. Неожиданно для самого себя Фёдор Иванович подхватил мелодию, которую вытягивал диакон. И диаконский тенор слился с могучим басом Шаляпина. Прохожие стали оглядываться, отыскивая глазами источник дивного звука. А прихожане даже вышли из церкви, чтобы лучше расслышать Шаляпина. И Фёдор Иванович всё пел и пел, вспоминая своё несчастное детство и церковный хор, в котором постигал азы вокала…
А потом талантливого певчего заметили. И пригласили в архиерейский хор казанского Спасского монастыря. И это для Шаляпина была настоящая удача, поскольку требования в архиерейском хоре были повыше, а с юными хористами музыкой занимался специально приставленный служитель.
В этом хоре Шаляпин пел несколько лет – до того момента, когда его отроческий дискант ни стал ломаться. В период ломки пение, без которого Федя уже не мыслил собственной жизни, пришлось оставить. Но заслуги юного хориста не остались неотмеченными, Шаляпина устроили писцом в консисторию – в архиерейское управление епархией. Здесь он и проработал около года, до тех пор, пока его голос полностью ни восстановился.