– А ты… ты вернёшься? – спросил он, и в его глазах вновь появилась тревога.
– Нет, Илья, я не вернусь, – покачал я головой. – Но помни то, чему я тебя научил.
Я обнял его на прощание и ушел, не оборачиваясь. В сердце была пустота.
Через несколько дней Чингис рассказал мне о том, что произошло. Его слова ударили меня, словно молния.
– Илья… он напал на своего отца и ранил младшего брата. Его забрали в приют.
– Но почему? – я не понимал, как это могло произойти. Ведь он так хорошо справлялся, казалось, он понял цену силы, цену жизни…
– Не все воспринимают помощь так, как мы этого ожидаем, Марк, – тихо ответил Чингис. – Иногда наша помощь может принести больше вреда, чем пользы. Ты пробудил в нем силу, научил его сражаться. Но ты не смог изменить его судьбу. Он посчитал, что ты его предал, что он никому не нужен в этом мире…
– Но я хотел как лучше… – прошептал я, чувствуя, как вина сжимает мне горло.
– Не бывает плохих детей, Марк, – повторил Чингис свою любимую фразу. – Есть дети несчастные. Иногда мы не в силах изменить их судьбу. Но мы можем сделать выбор, как самим поступать. Помни об этом.
Его слова запали мне в душу. Я долго не мог прийти в себя, меня мучила вина. Но я решил продолжить. Продолжать искать тех, кому нужна моя помощь.
Несколько дней спустя, бродя по окраине поселения, я увидел пожилую женщину, сидевшую у дороги. Ее лицо, испещренное морщинами, казалось картой долгой и тяжелой жизни. Спина была согнута годами и трудом, а руки – тонкими и дрожащими. Перед ней на импровизированном прилавке, сколоченном из старых досок, лежали семена и саженцы цветов. Она тихо предлагала их прохожим, но мало кто обращал на неё внимание.
– Цветы… красивые цветы… – бормотала она, её голос был слабым и надтреснутым, словно старинная музыкальная шкатулка. – Для вашего сада… для вашей души…
Я остановился рядом и внимательно рассмотрел её товар. Семена были аккуратно упакованы в бумажные пакетики, на которых женщина дрожащей рукой написала названия цветов. Саженцы – маленькие, хрупкие, но полные жизни – стояли в глиняных горшочках.
– Сколько стоит вот этот саженец розы? – спросил я, указывая на небольшой кустик с ярко-красными бутонами.
– Пять рублей, сынок, – ответила женщина, и в её глазах вспыхнула искра надежды. – Это редкий сорт… очень красивый…