Я достал из кармана купюру и протянул ей.
– Возьмите, – сказал я. – И вот ещё…
Я достал ещё несколько купюр и положил их рядом с саженцем.
– Но… но это слишком много… – пробормотала женщина, её глаза наполнились слезами. – Я не могу взять столько…
– Возьмите, – настоял я. – Вам нужно купить еды, лекарств…
Женщина молча взяла деньги, её руки дрожали. Она долго смотрела на меня, словно не веря в происходящее, а потом тихо сказала:
– Спасибо тебе, сынок… Ты даже не представляешь, как ты мне помог…
– Как вас зовут? – спросил я.
– Алевтина, – ответила она. – А тебя?
– Марк.
– Ты хороший человек, Марк, – сказала Алевтина, её голос дрожал от волнения. – Дай Бог тебе здоровья и счастья…
Я попрощался с ней и ушёл. Но что-то не давало мне покоя. Я вернулся на следующий день. И на следующий. Я приносил Алевтине продукты, помогал ей по хозяйству. Она рассказывала мне о своей жизни, о своей семье… о сыне, который забыл о ней.
Её избушка была маленькой и ветхой. Стены – тонкими и промёрзшими, окна – заклеенными бумагой. Печь дымила, плохо прогревая помещение. Но в этом доме было что-то неуловимо уютное… что-то, что напоминало мне о моём детстве, о доме моей бабушки, где всегда пахло свежим хлебом и сушёными травами.
– Мой сын… он давно не навещает меня, – рассказывала Алевтина, вздыхая. – Он обиделся на меня… говорит, что я была плохой матерью… слишком строгой…
– А что ваш муж? – спросил я.
– Умер он… давно уже… – Алевтина утерла слезу уголком платка. – Пил он много… вот и не выдержало сердце…
– А сын? Он помогал вам? – удивился я.
– Нет… не приходил он… даже на похороны не явился… – голос Алевтины дрожал. – Обиделся он на меня… сказал, что я сама виновата… Даже с внучатами меня не познакомил…
Я слушал её и думал о том, как жесток и несправедлив может быть мир. Как легко мы раним тех, кто нас любит… и как трудно простить самих себя.
Мы с Чингисом продолжали помогать Алевтине. Рубили дрова, носили воду, чинили крышу, утепляли окна. Она угощала нас чаем с сухарями, рассказывала истории из своей жизни. И я постепенно начал понимать, что она нуждается не только в физической помощи, но и в простом человеческом общении, в тепле и заботе.
– Почему ты так стараешься ей помочь? – спросил меня однажды Чингис, когда мы возвращались в клан после очередного дня, проведенного у Алевтины.