Случилось непредвиденное: конь ускакал, до ружья не дотянуться, а напротив семь медведей-шатунов: семь пар горящих глаз, ряды острых когтей и клыков! Внутри у меня все похолодело – хочу пошевелиться и не могу! Только про себя и гадаю: а где же восьмой?
Вдруг сверху надо мной раздается оглушительный треск! Это под восьмым медведем, что сидел на дереве в засаде, опять неожиданно подломилась сухая ветка, и огромный хищник с ревом рухнул вниз!
К счастью, зверь падал не когтями вперед, как намеревался, а спиной. Пока он летел вниз, я сумел точно определить место его падения, раскинуть там свой патронташ и направить патроны прямо на стаю.
От удара тяжелой медвежьей спины по зарядам раздался оглушительный залп!
Когда дым рассеялся, оказалось, что все медведи-шатуны сражены наповал!
Потом я снял с дерева ружье, связал шатунов между собой лыком, поймал скакавшего очередной круг коня, привязал к нему поверженных медведей, прыгнул в седло и поволок трофеи к крестьянам.
Когда же притащил всю стаю в деревню, вдруг слышу за спиной медвежье сопение. Оглянулся, и что я вижу – связанные мной косолапые живы – здоровы, спят безмятежным сном и дружно сосут свои лапы! Меня осенило – конечно же: я так спешил на охоту, что вместо обычных зарядов, впопыхах схватил патроны, заряженные дремотной солью!
После попадания этой соли в свирепого и злого медведя-шатуна, зверь засыпает на часик – другой, а когда просыпается, с него спадает пелена агрессии и появляется чувство глубокой вины и досады за содеянные ранее проступки.
Так и случилось: чтобы загладить свою вину перед таежными крестьянами, медведи сами, вместо лошадей, впряглись кто в телегу, кто в плуг, а кто в борону.
До глубокой осени косолапые, не покладая лап, обстоятельно и добросовестно трудились: возили сено, пахали и боронили землю. А после засева озимых они вновь вернулись в родные берлоги к своим медвежатам и медведицам.
КЛЕКОТ АФРИКАНСКОГО ПЕЛИКАНА
Иногда я захожу в лес лишь для того, чтобы слушать и "читать" его звуки. И вот однажды иду я в Уссурийской тайге с ружьем и слушаю каждый шорох. Где-то далеко, в зарослях багульника, крикнул заяц… кричит заяц первый и последний раз в своей жизни, когда попадает в лапы к хищнику, предостерегая таким образом своих собратьев о грозящей им опасности. Слышно было, как в кустах орешника, тяжело фыркая, готовил себе подстилку к "лежке" крупный зверь. В лесном ручье резвилась никем непуганая форель. И вдруг, совсем рядом, среди знакомых мне таежных звуков раздался свистящий клекот африканского пеликана! Это был надрывный клекот пеликана-самца, потерявшего свою стаю…