– Ага! – понимающе протянул я. – Это как кулачные бойцы о мешки с песком и доски костяшки набивают?
Первый насмешливо фыркнул и подтвердил:
– Примерно так.
Я кивнул, пригляделся к замку и опять врезал по нему приказом. Очухался и врезал снова. А затем ещё и ещё.
Было больно. Очень больно. Но я не намеревался подыхать в этом драном приюте и был готов ради спасения зайти так далеко, как только понадобится. А вечером неожиданно для себя осознал, что бью куда угодно, только не по замку. Удар получался недостаточно сфокусированным, и раз за разом приказ впустую шибал по прутьям решётки.
Тут бы расстроиться и духом пасть, а я улыбнулся.
Черти драные! Да я ведь самую малость в понимании этого клятого приказа продвинулся! Пусть ценой жуткой головной боли и нестерпимого жжения в правой руке, но – продвинулся!
– Левой тоже бей, – посоветовал Первый.
– Завтра, – прошипел я через стиснутые зубы. – Это уже завтра!
До конца седмицы я утирал нос приютским воспитанникам, играючи разрушая их незримые барьеры. Всякий раз это были новые юнцы, и хитрован-наставник неизменно вещал об опасности одарённых со спящим талантом, относя к таковым и меня, а потому иной раз доходило до самых настоящих истерик. У его подопечных просто в головах не укладывалось, что их чары могут не подействовать на самого обычного человека. Но это поначалу. А дальше по приюту, должно быть, разошлись слухи, и моё появление в аудитории стало вызывать не любопытство, а глухое раздражение. Горячие головы даже в коридорах караулить начали, но в присутствии Зарубы никто и слова дурного сказать не посмел.
Ну а в свободное время я практиковался в тайном искусстве. Учился тянуть небесную силу, пытался направлять её к солнечному сплетению и выбрасывал, попутно формируя по исходящему меридиану в правой и левой руках. О внутреннем зрении тоже не забывал, и всякий раз, когда от усталости падал на шконку, то погружался в созерцание собственной ауры. С каждым днём это получалось всё легче и быстрее, я неизменно различал какие-то новые оттенки оранжа, пурпура и фиолета с уходом в черноту.
Черти драные! Меня и вправду прокляли! Прокляли два драных раза!
Пурпур особых опасений не вызывал, а вот ростки фиолетовой кляксы, пусть пока что полупрозрачные и едва видимые, дотянулись уже до середины бедра, и ничего хорошего мне это обстоятельство не сулило. Пытался воспользоваться советом Первого, но сколько ни пыжился, воздействовать на муть в собственной ауре так и не сумел.