Но вот парадокс, при всей твоей неспособности обучить чему бы то ни было я не в последнюю очередь, а где-то и в первую, именно тебе обязана всеми своими дипломами, званиями и прочими восхождениями в образовательной иерархии.
Ведь это именно ты принёс мне тогда благую весть о том, что в нашем городе открыли иняз, и у меня теперь есть шанс попробовать ещё раз поступить.
Я, помнится, воспряла, но засомневалась в своих силах. Прошло уже три года с окончания школы, я многое забыла. Плюс две неудачные попытки поступить в других городах. Опять же, отупляющая работа на фабрике. Английский мой нуждался в серьёзной реанимации, впрочем, как и другие знания школьной программы, которые требовалось продемонстрировать на вступительных.
Ты выслушал мою почти истерику, пошёл в свою родную школу, библиотекарь которой была ваша хорошая знакомая, набрал под честное слово целый ворох учебников у неё и притащил их ко мне, перекрыв мне тем самым пути к отступлению. Мол, на, вспоминай.
Я тогда поступила, осуществив давнишнюю мечту – английский стал моей любовью в первый же год, как мы начали учить его в школе, и я уже тогда решила, что свяжу свою дальнейшую судьбу с этим заморским наречием.
Потом была аспирантура, и тоже не без твоего прямого участия. Нам посоветовали ехать в Москву, и ты сказал – поедем. Мы сели в вагон и поехали. Без денег, без знакомств, но с верой в хорошее, доброе, светлое. И я поступила опять. Это было практически чудо, в том плане, что по целевому направлению тогда уже нигде не брали, но я проскочила буквально в последний вагон.
А затем была еще профессура. Однако я лучше остановлюсь, пока читатель не решил, что этот рассказ был мною затеян исключительно для того, чтобы похвастать своими регалиями.
Ведь речь (в который раз хочу себе напомнить) сейчас не обо мне.
Наверное, я не смогу никогда по достоинству оценить все те твои неприметные жертвы, которые помогли мне дойти до означенных выше высот и глубин.
Все те многочисленные хождения по разнообразным важным и ещё важнее московским учреждениям, от которых у тебя неизменно болела спина, проблемная смолоду. Все те многочасовые меня ожидания с консультаций и прочих мероприятий, которые так сроднили тебя с курилкой в моём институте, что вскорости ты знал тамошних завсегдатаев-обитателей значительно лучше меня. Все те изнурительные мотыляния за сто км от Москвы, где мы жили, и обратно практически каждый день в течение месяца. Два часа в электричке, да не в нынешней комфортабельной, а в тех ещё, допотопных. И зачастую большую часть пути стоя. Все те таскания тобой габаритных сумок, набитых драгоценными и тяжеленными книгами, которых у нас в городе было никак не достать. Все те чем придется и когда придётся питания, то наскоро сделанным бутером спозаранку, то каким-нибудь датским-французским хотдогом Старбакса. Все те мелкие и не очень неуютности и неудобства, которые персонально тебе не сулили совсем ничего, но ты выбирал быть их частью.