Комиссия уже признала Деву подлинной, и потребуется уйма времени, чтобы по его навету она собралась снова. Да и ставка на девицу слишком высока. За стенами замка в войске и в народе поднялся такой небывалый энтузиазм, что склочного конюшего предпочтут тихо удавить в углу, лишь бы не давать хода делу, которое может лишить дофина последней надежды. Так что, как ни крути, а снова выходило, что добытыми сведениями, не до конца пока ясными, следовало распорядиться очень и очень осторожно, неторопливо, и, разумеется, при помощи заинтересованного влиятельного лица, которому подать себя тоже следовало с умом…
Однако, после первой же победы под Орлеаном, кислое лицо Ла Тремуя избавило де Вийо ото всех сомнений. Он рискнул и не прогадал. Теряющий позиции фаворит вцепился в него, как голодный пёс в брошенную подачку, и всё покатилось как по маслу туда, куда и мечталось…
СНОВА ДИЖОН
– …И что же?.. Семья девицы на самом деле её семьёй не является?
– По словам герцогини так выходило.
– И есть ещё одна девушка, которую прячут?
– Да. Очень неуклюже прячут, ваша светлость. Паж Жанны – некий Луи Ле Конт – так мало похож на мальчика, что сомнений не возникает: это та самая Клод, чья семья в Домреми признала Деву своей дочерью.
Филипп пожал плечами.
– Довольно слабое доказательство. При дворе герцога Бэдфордского, к примеру, служат пажами сразу несколько молодых людей, которые пудрятся, румянятся и едят двумя пальцами, но никому там в голову не приходит считать их переодетыми девицами.
– Мальчишка не пудрится, и как он ест, я не видал, но уверен, ваша светлость, паж – это девица. Господин Ла Тремуй помог мне устроиться на службу к Деве, и я достаточно долго наблюдал и в Пуатье, и в Орлеане…
– Вы были в Орлеане? – Герцог как будто обрадовался возможности переменить тему. – Воевали?
– Нет. Ещё в детстве я получил увечье, из-за которого не был посвящен в рыцари, поэтому занимался фуражом.
– И слежкой?
– Скорее, службой, ваша светлость. Господин де Ла Тремуй очень на меня надеется.
– А как же вы с увечьем попали на службу в Анжер?
– Мой господин, покойный герцог Луи, был добр ко мне.
– Так добр, что сослал в Шинон?
– Мадам герцогиня меня не жаловала.
– Почему?
– Герцог очень ценил мои шутки. Она же считала их грубыми…
Де Вийо тускнел прямо на глазах. Разговор складывался совсем не так, как он предполагал.