Одарил без лишних слов
И детишек, и богов.
Меня раздражает, с какой беспечностью Лих переводит палец с одного туннеля на другой с каждым новым словом считалочки. Еще я беспокоюсь о куртке. И оттого раздражаюсь сильнее. Готов побиться об заклад, что вся гамма местных ароматов впитается в черную кожу косухи…
Подарил он Глодо книгу,
А топор с узором – Дриду.
До мозга костей провоняю подгородом. А именно мусором, слизнями, крысиным дерьмом… Ну, и гнилью вдобавок.
Для Эраты – пояс узкий,
Ну а Шфельгину – капусту!
Стоп. Чем вдобавок пропахнет? Гнилью? Какого…
Раз, два, три,
Получай подарок ты!
Я сгибаюсь, упершись ладонями в колени. Прикрываю глаза и сосредотачиваюсь на обонянии. Не без отвращения раздуваю ноздри, втягивая густой влажный воздух.
– Ну, налево, получается, – выдает Лих.
Вот теперь-то я чую ее! Тонюсенькую, едва различимую прядку этого запаха. Чуть более резкого, приторно-сладкого – такого, что чуть-чуть выпирает из общего комка тяжелого подземельного духа.
– Нет, направо, – утираю я нос. И тут же устремляюсь в темноту правой арки.
– Эй, почему! – возмущенно прилетает в спину. Голос Лиха расходится эхом, обгоняя меня, но я уже спешу по следу гнили.
Запах тухлого мяса набирает силу, сворачивает в сторону – и я рвусь за ним, бодро шлепая башмаками. Раскидываю руки – и на бегу касаюсь пальцами прутьев, торчащих из стен частоколом кривых зубов.
Решетка сорвана. Не перепилена, не расплавлена гремлинским инструментом – уж слишком неровные края. Пусть проржавела от вечного противостояния с водой, но такую железку не выломать ни обычному человеку, ни даже Нечистому.
Неужели заложный? По запаху – вылитый тухляк.
Нет, так глубоко они не забираются. Это гузнари любят темные и укромные места, вот только сюда им не пролезть… Больно жирен гузнарь и неповоротлив.
– Фух, вот ты где, новобранец! – сначала я слышу голос на пару с бренчанием фонаря, потом вижу круг масел-света и только за ним показывается Лих, запачканный до самых колен. – Ты что, типа не слышал, что нам налево?!
– Чуешь? – хватаю я его за край плаща, заставив остановиться.
– Я? – Лих принюхивается. – Не-а.
– Разложением тянет, – объясняю, опустив голову книзу. – Гнилье свежее. День-два, не больше.
– И ты это по запаху понял, дядя? – Лих недоверчиво хмурится. – Гонишь!
– Пошли. Близко уже.