Такое осознание собственного тела, а потом и личности, происходит в течение всей жизни, и каждый эпизод этой жизни всегда приоткрывает нам грань своей личной физиологии. Меня весьма поражают влетающие в кабинет молодые мамаши с девочками 10-12 лет с вытаращенными от ужаса глазами и с придыханием сообщают, что у дочери увеличилась грудь. «Это опухоль», – заявление безапелляционное; приходится смотреть, а самого так и разжигает спросить, помнит ли мамаша себя в этом возрасте, и откуда у нее такой бюст разной степени пышности? Вижу и понимаю, что – нет, не помнит. А ведь практически во всех случаях это проявление нормальной физиологии человека.
У Фернандо Арамбуру в книге «Стрижи» я встретил замечательную (на мой взгляд) цитату: «Я не могу, говорю по секрету, утверждать, что у меня есть тело, но таинственная связь, которая соединяет меня с собственным телом, это исток всех моих возможностей. Чем больше я являюсь своим телом, тем в большей степени реальность оказывается в моем распоряжении. Вещи существуют лишь постольку, поскольку контактируют с моим телом и воспринимаются им» (Габриэль Марсель, 1953).
Вспоминая эпизоды собственного становления, я коснусь лишь определенного куска своей жизни, жизни отдельного человека, не выдающегося, не значимого в общественном смысле, невзрачного человека, коих на свете большинство.
Сразу слышу вопрос: «Да кому это нужно? Всех графоманов не перечитаешь». Могу только ответить, что, прежде всего, это нужно мне самому, чтобы еще раз увидеть себя тогдашнего теперешними глазами. Во-вторых, спасибо ЛитРес, что дает возможность интеллектуально убогим разместить свою писанину в массовое использование. И, в-третьих, кажется, Чехов заметил какому-то начинающему словоплёту, что писать можно все, что угодно, но заставить кого-либо читать писанину, – увы.
Я, например, после чтения двух-трех страниц уже обычно понимаю, могу ли я это читать или же – нет. Ознакомительного фрагмента вполне достаточно, чтобы сказать: «Это не моё».