Самурай тоже ничего не понимал. В замке среди слуг и вассалов хватало людей, кого можно было бы послать с важной миссией в далекую страну. Члены клана верховного правителя, знатные вельможи, оруженосцы, самураи… Род Самурая относился к числу мелкопоместных вассалов, и он не переставал ломать себе голову над тем, почему его, человека такого низкого ранга, выбрали для такого важного дела, включив в состав миссии.
«Неужели господин Сираиси распорядился?»
Если это так, значит, господин Сираиси помнит, как сражался его отец в битвах при Корияме и Куботе. Перед глазами Самурая вновь возник образ отца.
Изменившаяся в лице Рику выглянула из кухни и, присев боком у очага, посмотрела на дядю и Самурая.
– Року едет… в далекую страну южных варваров, – сказал дядя, обращаясь скорее к самому себе, чем к жене племянника. – Это честь, очень большая честь. – И, пытаясь заглушить тревогу, пробормотал: – Если он сослужит хорошую службу, может, нам земли в Курокаве отдадут обратно… Господин Исида так сказал.
Рику вскочила и скрылась на кухне. Самурай видел, что она еле-еле сдерживает слезы.
Когда Самурай открыл глаза, было еще темно. Гонсиро и Рику тихо посапывали во сне. Сон, который только что видел Самурай, еще стоял перед глазами. Зимний день. Он охотится на зайцев. По заснеженной долине в стылом воздухе волнами прокатывается эхо от выстрелов Ёдзо. В голубом небе парят птицы. Их крылья белеют в небесной синеве. Каждую зиму Самурай видит над своей землей этих белоснежных птиц, но не знает, из какой страны они сюда прилетают. Известно лишь одно – это гости из далеких краев, дальних стран. Может, из Новой Испании, куда ему предстоит отправиться.
Почему все-таки выбрали именно его? Этот вопрос вертелся у него в голове, как пена в волнах прибоя. Его род относился к мэдаси – мелкопоместным самураям и, хотя служил еще отцу князя, особыми заслугами отмечен не был. Поэтому совершенно непонятно, по какой причине выбор пал на главу такого незнатного рода. Дядя простак – он говорит, что это распоряжение господина Сираиси, но ведь господин Исида должен хорошо знать, годится ли Самурай, не обладающий ни талантами, ни красноречием, для такого важного поручения.
«Я добрый сын и племянник. Это моя хорошая черта, причем единственная, – размышлял Самурай. – А единственный талант – способность терпеть любые невзгоды, как это делают мои крестьяне. Я привык так считать. Наверное, эту способность и оценил господин Исида».