Скоро мы добрались до деревенского кладбища, где ситуация была не лучше. Заваленные кресты со стершимися от времени надписями, провалившиеся могилы, которые никто не поправлял, заросшие травой памятники с выцветшими, едва распознаваемыми фотографиями. Следить за кладбищем было некому. Новых захоронений тоже давно не было. Самая свежая могилка принадлежала Серёгиному отцу, умершему в декабре прошлого года. Серёга выправил отцу добротный памятник с выгравированным изображением, на котором тот улыбался. Рядом была похоронена его жена, Серёгина мать, умершая совсем молодой. С фотографии смотрела красивая женщина с грустной улыбкой и светлыми волосами, уложенными по моде тех лет. Я совершил в уме нехитрые вычисления и пришел к выводу, что женщина умерла в возрасте тридцати четырех лет, что показалось мне ужасной несправедливостью.
"Такая молодая и красивая! – думал я. – Жить бы и жить".
Но вслух ничего не сказал, не хотел огорчать Серёгу.
Постояв немного возле родительских могил, мы решили, что пора возвращаться. Солнце уже забралось высоко и нещадно палило. Назойливые мухи липли к телу, приходилось их отгонять березовой веточкой, которую я подобрал у дороги. Хотелось поскорей напиться холодной воды и спрятаться в тень. Шли мы молча. Серёга был задумчив и серьёзен.
Вдали замаячил чей-то силуэт. Я напряг зрение. Навстречу нам, с усилием передвигая ноги, шел человек. Серёга увидел его и приветственно помахал.
"Это Иваныч, – пояснил он. – Живет в трех домах от нас. Один из последних жителей деревни".
Иваныч оказался высоким седым стариком, немного сутулым и прихрамывающим на правую ногу. Белая борода рваными клочьями росла на его морщинистом лице, голову от солнцепека прикрывала старая потертая панама. Он нес удочку и ведро, в котором колыхалась грязная илистая водица.
– Серёжа! – приветливо воскликнул он. – А я вот на рыбалку ходил.
Он приподнял ведерко и продемонстрировал содержимое. В ведре лениво плавала пара мелких рыбёшек.
– Не та нынче рыбалка, – посетовал старик. – Разве что коту нашему, Ваське, на один зуб. Речка совсем обмелела.
– Рыбалка – дело хорошее, – поддержал разговор Серёга. – Думаю тоже сходить. Друг мой человек городской, хочу показать ему, что значит настоящая деревенская жизнь.
– Да, отец твой был рыбак знатный, – вздохнул Иваныч. – Каких сазанов мы с ним ловили! Таких уж больше нет.