Нырнул от тревог подальше, чтобы не поймали. Растёр по телу новое мыло, пахнувшее на этот раз летним лагерем на берегу моря, в котором ему не удалось побывать. Потом долго массировал ногу и нижнюю часть спины, выгнувшись улиткой и плюясь холодной водой.
Захватив с собой варенье и батон, доковылял на балкон и курил – последний раз за день. Под заранее приготовленную, чтобы смотреть с девушкой на солнце, но оказавшуюся ненужной, чтобы смотреть с девушкой на солнце, полупрозрачную пластинку Chris de Burgh.
И танцевал плечами, кистями рук и кончиком сигареты. Как обычно.
Через некоторое время очнулся и спешно перетащил туловище в кровать. Если уснуть в кресле – утром всё будет отваливаться.
Маусу, как главному меломану в компании, много раз дарили будильники с бодрой музыкой. Поменять её было нереально, как он ни старался. Так что оставалось только недоумевать, почему в эти будильники вшивают исключительно дерьмо вроде поп-панка из нулевых.
Будильников этих – в бо́льшей своей массе почему-то ярко-розового цвета – у него валялась целая куча. Раньше было ещё больше, но где-то половину он оставил аккуратной пирамидкой около двери соседки, когда ещё жил с родителями.
Выставил максимальную громкость, время – три часа ночи, а потом – проснулся и наслаждался. А заодно – испортил отношения с этой соседкой на очень долгое время.
Правда, портить уже было особо нечего. И было весело. Но будильники жалко: соседка их разбила вдребезги и вышвырнула на помойку.
Маус вспомнил обо всём этом, как обычно, стоя без трусов над шипящей ванной. Вспомнил, наверное, по той причине, что уже давно вообще не занимался механическим пробуждением самого себя.
Ему просто хотелось проснуться утром. Этого уже было достаточно. А когда нырял в ванной, хотелось вынырнуть. Тоже важно. И хорошо.
Это утро было с чем сравнить. С каждым новым утром в больнице, например. Или в углу квартиры родителей. И там, и там ему хотелось спрятаться за холодильник или капельницу, но не проснуться.
Хорошо!
Лёгкие щекотало уважение к себе. Хотелось от этой щекотки сделать что-то глупое, и он, внутренне хохоча, взял на кончик языка немного шампуня.
Невкусно. Шумно прополоскал рот, вытащил пробку в ванной, чтобы слить воду, и двинул на кухню в одном полотенце.
На полпути осознал, что полотенце его раздражает и завтракать в нём он не будет. Двинул обратно переодеваться.