Пока распорядитель похорон нараспев произносил стандартную прощальную речь, Клара протянула руку и коснулась пальцами таблички с именем. Похороны считались чисто символическими. Короб был пуст. Дерево, на котором обнаружили тело Авы, сожгли вместе с ней. Прибывшие службы оцепили периметр и разогнали зевак. А после вооружившись огнемётами, зачистили территорию. Запах жжёного мяса вперемежку с горелой древесиной несколько дней висел в воздухе. В ушах Клары долго стоял ужасный ни то визг, ни то свист, от которого дребезжали стёкла и, не менее, ужасный отдалённый гул. Словно услышав агонию умирающего в огне дерева, его сородичи отвечали угрозами отомстить.
***
Где и как началась катастрофа, никто сказать не мог, просто в одночасье безобидные снабженцы кислородом превратились в безжалостных убийц. Говорили, плотоядные деревья с каждым днём захватывают всё больше территорий. Сколько бы ни сжигали хищные леса, они продолжали разрастаться, уничтожая всё на своём пути. Живое и неживое. Люди стали прятаться в маленьких закрытых городах, обнося их высоким забором и заливая открытый грунт бетоном. Любую растительность выше одного метра выкорчёвывали и сжигали.
Клара не помнила, как жила шестнадцать лет до того, как попала в закрытый городок. Хотя городом его назвать можно было с натяжкой – восемь коротких улиц с разноцветными четырёхэтажками, похожими на детали детского конструктора. Остальные переселенцы тоже не помнили своего прошлого. Считали, что споры плотоядных растений негативно влияют на когнитивные функции, особенно память, поэтому ношение респираторов было обязательным. Как и соблюдение комендантского часа. В светлое время суток деревья были сонными и вялыми, неотличимые от безобидных растений. Зато с наступлением темноты показывали хищную природу во всей красе.
Последнее воспоминание Клары – ярко-голубые ворота на невзрачной серой стене посреди дремучего леса. Дошла ли она сама до спасительного лагеря или её подвезли – ответа не находила, сколько бы ни рылась в памяти. Информацию о родственниках и друзьях мозг тоже отказывался выдавать. Сколько бы Клара ни напрягалась в попытке вспомнить, это всегда заканчивалось головной болью. И ни единого кусочка прошлой жизни. Перед внутренним взором всегда, точно маяк, вставали голубые ворота. Едва они распахивались, набегали люди в защитных скафандрах, брали Клару под руки и запихивали в небольшой фургон.