– Я люблю тебя…
– Верунюшка, ты, по сути, моя первая и последняя любовь. Спасибо, что поверила. Вот увидишь, ты не пожалеешь.
Он рассказал, что у них с женой. Заключил словами:
– Уверен, у нее есть любовник, и если я с этим мирюсь, то только потому, что сам не безгрешен. Вернее, был не безгрешен. Но мои грехи от несуразности нашего сожительства. Я хочу, наконец, с этим покончить и зажить спокойной семейной жизнью. Хочу бросить мой мир к твоим ногам. Ты, Никуша, женщина не от мира сего. Обмануть тебя – значит, обмануть небеса, а они такого не прощают…
В двадцать четыре она поторопилась выйти замуж за однокурсника. Думала, по любви, оказалось, по ошибке, и поняла она это в первую же брачную ночь. Едва не сбежала среди ночи от его грубой, ненасытной настырности. Все три года, что они были вместе, она как могла, отбивалась от его домогательств. Если близости было не избежать, ложилась на спину и занимала оборону. Какие там оргазмы – отвратительные судороги! Она только сегодня впервые и узнала, как это прекрасно. В общем, не годы, а дурной сон. Противно и стыдно вспоминать. Слава богу, обошлось без детей.
За всю ночь Фролоф так и не решился приобщить ее к чему-то большему, чем неофитовое миссионерское покачивание. И, забегая вперед, надо сказать, долго еще не решался. Почему? Да потому что с ней он переживал тот самый восторг и пламень, о котором писал Пушкин. Будучи сыт по горло случайными вакханками, он был «мучительно счастлив» смиренницей своей, что отдавалась ему «нежна без упоенья, стыдливо-холодна», рождая в нем смесь умиления с блаженством.
Когда прощались, она вдруг сказала:
– Имей в виду: я не могу иметь детей. Так что лучше буду твоей любовницей…
Он не выдержал, по-медвежьи стиснул ее и завладел набухшими от всенощных поцелуев губами. Когда же отпустил, сказал:
– Нет, ты станешь моей женой. И если захочешь, можем кого-нибудь усыновить или удочерить.
Три месяца они пребывали в нирване выстраданного блаженства. И вот однажды, придя к ней, он нашел ее растерянной и даже испуганной.
– Что? Что случилось? – побледнев от страха, схватил он ее за плечи.
– Ничего не понимаю… – забормотала она со слезами на глазах. – Это чудеса какие-то… Я беременна…
Он едва не задушил ее в объятиях. Потом подхватил на руки и потребовал:
– Рассказывай!