Семёнова робко подняла глаза и взглянула на соседнюю грядку. Из-под земли мигом выскочили ростки тюльпанов, вытянулись и приветливо раскрыли алые чашечки.
– Семёнова! – крикнул Олегыч и закрыл дворнику Семёновой глаза рукой. – А ну не сметь смотреть! Ты мне так всю отчётность испортишь! Увольняю тебя, Семёнова, поняла! Иди в цирке работай, фея!
– Я не хочу в цирке, – сказала Семёнова. – Я хочу, чтобы чисто и красиво. Я хочу дворником.
Но Олегыч не послушал Семёнову. И птички его не растрогали. Он уволил Семёнову, а её участок отдал Кумарбеку, который состриг свои шелковистые кудри и стал сутулиться пуще прежнего, а за участок Семёновой получил прибавку.
Семёнова-фея долго искала себя в этой жизни. И устроилась в клининговую компанию. Удобно. Чисто и красиво. И на «Утёнке» экономить можно.
Роль клининга в процессе украшения новогодней ёлки.
Декабрь раздражал Ромашова бесснежностью. Вот уже, кажется, и Новый год на носу, а настроения никакого. Если бы выпал снег, на улице стало бы как-то светлее, думал Ромашов, и хочешь – не хочешь, а веселее. А так уже полчетвёртого Ромашову приходилось включать торшер, иначе строчки в газетной статье начинали расплываться и перемешиваться.
– Чуда, чуда… – вздыхал Ромашов по старой, ещё детской, предновогодней привычке, – чуда мне…
Но газеты чуда не обещали, снега тем более. Газеты твердили о снижении процентной ставки и тёплом воздухе из Атлантики. Что это за ставка такая, как от неё отсчитывают проценты и зачем их снижают, Ромашов как ни силился, так и не мог понять, только смутно догадывался, что добра от этого быть не может, хоть газеты и обещали, что будет вам от снижения процентной ставки добро и меньше инфляции. Или наоборот – будет вам меньше инфляции, и поэтому снижение процентной ставки. И тёплый воздух с Атлантики, приносящий с собой не добро, а только бесснежье на праздники.
Ромашов ждал Новый Год и вспоминал маму, и хотел чуда. Вспоминал запахи пирогов в предпраздничной квартире, вспоминал, как тянулся изо всех сил, чтобы прикрепить повыше на мохнатую колючую ветку стеклянного мальчика в красной чалме и зелёных шароварах. Мальчик был на железной прищепке, которая, как казалось маленькому Ромашову, делает ёлке очень больно. И поэтому он старался прикреплять игрушку как можно аккуратнее. Тогда Ромашов не задумывался, что срубленная ёлка была уже мёртвой, и её веткам не могло быть больно от железных прищепок.