Маркиз едва успел отскочить в сторону и спрятаться за непонятные кусты. Свободной рукой мужик рванул калитку и выбросил свою ношу на пыльную траву.
– И чтобы ноги твоей больше в ресторане не было! – пророкотал он, прибавив на прощание матерную тираду, и удалился.
Леня высунул голову из кустов и увидел, что на траве валяется мальчишка – худой и малорослый. Он размазал рукавом по лицу сопли и со стоном приподнялся.
– Ты живой там? – окликнул его Леня.
– А то, – буркнул мальчишка.
– Тогда отползай сюда, в кусты…
– Это зачем? – гнусаво спросил мальчишка. – Чего мне там вообще делать?
– Ну как хочешь, – покладисто согласился Маркиз. – Тогда я пойду…
– Погоди! – встрепенулся мальчишка. – У тебя закурить есть?
– Ну, найду…
Мальчишка мигом перебрался в кусты. Тут было грязновато, но зато их не могли видеть из ресторана.
– Этот, в колпаке, шеф-повар, что ли? – поинтересовался Маркиз.
– Он, зараза, – согласился мальчишка, – давно на меня наезжает. А чего я сделал-то? Банки переставил с солью и сахаром. А если они одинаковые? И то и другое белое… Каждый может ошибиться!
– И что вышло? – полюбопытствовал Маркиз.
– Он в баварский крем соли бухнул, а в суп харчо – сахару! – мальчишка говорил таким довольным голосом, что Леня тотчас уверился: не ошибся он, а нарочно банки переставил.
Продувная, видно, бестия этот мальчишка.
Маркиз тут же уверился в своей правоте, потому что поваренок, теперь уже бывший, по-хозяйски запустил лапу в пачку сигарет и выудил оттуда чуть ли не половину.
– Давно тут работаешь-то? – спросил Леня.
Мальчишка зыркнул на него сердито, но усовестился, вспомнив про сигареты, и ответил неохотно:
– Четвертый день. Этот, шеф-повар, Михал Михалыч, сосед наш с теткой. Тетка его и упросила меня к делу пристроить, говорит: чего будешь целое лето болтаться, а в ресторане этом хоть накормят. Ага, накормят – объедками!
– Ну уж… – усомнился Маркиз, – говорят же – на чем сидишь, то и имеешь…
– Ага, сам-то Мих-Мих сумками с кухни несет, у него собака – бордосский дог, так он мяса никогда не покупает, все свое, ресторанное. А другим только гарнир – картошка там или макароны. Поварят гоняет в хвост и в гриву, чуть что – тумака да уши норовит накрутить… – мальчишка потер правое горящее ухо.
– Понятно, – усмехнулся Маркиз, – и ты, значит, решил наплевать на теткины инструкции и дать отсюда деру. А то жизнь молодая проходит у плиты…