– Фу-у-у-у! – заткнул пальцами нос Баллончик, – ещё больше завоняло.
– Обосралась, – коротко пояснил Мелькруп, – это нормально, мышцы после смерти расслабились, и дерьмо самотёком выходить начало. Доставай лучше горелку.
– А ничего, что она дохлая уже? – парень расстегнул рюкзак и, порывшись в нём несколько секунд, достал газовую горелку и зажигалку, – может, пока живая была нужно было?
– Мы же не живодëры, – возразил не сводящий взгляда с животного напарник, – нам нужно ритуал провести, а не скулëж здесь выслушивать.
– Ну да, это понятно, – согласно покивал Баллончик и зажёг на конце горелки яркий язычок пламени, – книгу дать, или по памяти?
– По памяти, – надменно ответил мрачный силуэт напротив и забрал у товарища горелку. Приблизившись к собаке он оценивающе осмотрел растянувшееся в петле тело и принялся чертить пламенем линии и завороты на недавно ещё живом существе.
Через минуту на боку мёртвого животного появился вычурный рисунок, а в воздухе повис терпкий запах жжëной шерсти и жаренного мяса. Человек чиркнул огоньком по натянутому шпагату и безвольная изуродованная тушка шлëпнулась на влажную траву. К обрывку верёвки привязали специально принесённый трак от танковой гусеницы, найденный на заброшенном военном полигоне, и закинули в воду вместе с телом собаки. Поверхность пруда вздрогнула, ухнула взволнованно и разошлась медленными кругами. Возле берега тихо плеснуло, раз, два, а потом вода успокоилась и натянула обратно чёрный непроницаемый покров. Баллончик достал из рюкзака книгу и, пролистав несколько страниц, зажёг дрожащими пальцами огонёк зажигалки. Приготовившись читать он скосился на старшего товарища и затаил дыхание. Мелькруп, в свою очередь, расправил в стороны руки, точно чёрные куцые крылья, и грудным голосом затянул раскатистые заклинания, то ли на латинском, то ли на каком-то выдуманном языке. Его напарник старался соответствовать заданному тону, но получалось у него только какое-то завывание ломким, сбивающимся голосом.
– Люциферу-у-у-с, – тонко подвывал Баллончик, упорно выпадая из нот, – носферату-у-у-у…, – на более сложных конструкциях он спотыкался и путался в буквах незнакомых трудных слов.
– Омэ-э-э-э-н, – протяжно затянул Мелькруп, и тут воздух вздрогнул от резкого и протяжного гула. Звук пронëсся над водой, покрывая пространство своим оглушающим и грозным эхом, ударил в уши, а потом перешёл в чеканно-металлический перестук. Баллончик вздрогнул, испуганно дал петуха и присел от неожиданности.