Лиза шла впереди, тихо, как всегда, погружённая в свои мысли. Она была как сторожевой пёс – всегда настороже, замечая малейшие изменения. Сейчас её глаза скользили по фасадам зданий, как будто она искала нечто неуловимое, но она не делилась своими мыслями. Андрей знал, что её молчание редко означало спокойствие.
Данила, напротив, был живчиком. Его шаги были резкими и уверенными, он всегда шутил, как будто пытался развеять тишину города. Но сегодня его шутки звучали глухо, словно даже он чувствовал нарастающее напряжение, хотя не показывал этого.
«Что-то здесь не так», – наконец тихо сказал Андрей, глядя на здание старого кинотеатра, где окна были заколочены досками, но в одном из них всё ещё отражался свет. Источник света, однако, остался невидимым. Казалось, что город наблюдает за ними.
«Всегда было не так», – ответила Лиза, не поворачивая головы. Её голос был спокойным, но в нём слышалась лёгкая тревога.
Данила засмеялся, но его смех был натянутым. «Это просто мёртвый город. Такие есть везде. Люди уходят, и всё превращается в руины. Но зато у нас тут есть свобода. Никто не будет нам мешать».
Андрей лишь покачал головой. Он знал, что Данила пытался убедить себя, а не их. Пустота Тихозерска была слишком густой, слишком ощутимой, как тёмное одеяло, которое покрывало всё вокруг. Каждый дом, каждое окно казалось тайным наблюдателем, ожидающим, когда что-то нарушит их покой.
Шаги стали медленнее, будто каждый из них начал осознавать, что привычный город, в котором они выросли, теперь чужд и недружелюбен. За углом старого парка что-то скрипнуло – возможно, качели, давно заброшенные, но всё равно продолжавшие двигаться, как под действием невидимой силы.
«Идём», – сказал Андрей, стараясь не оглядываться на тёмные окна позади них. С каждым шагом его ощущение тревоги росло. Город был как огромная ловушка, дожидающаяся момента, чтобы захлопнуться.
Заброшенная стройка возвышалась над ними, как огромный монумент неудачи. Ржавые краны, словно гигантские скелеты давно умерших существ, застыли в неестественных позах, их металлические руки тянулись к небу, как будто надеялись что-то ухватить, но так и не смогли. Стены недостроенных зданий покрыты граффити, как последние штрихи художников, решивших оставить своё имя на этом умирающем месте. Полуразрушенные лестницы и торчащая арматура выглядели так, будто любое прикосновение может привести к их окончательному обрушению.