– Но без тебя, Фиби, я не уйду.
Я коснулась его щеки ладонью, поцеловала и, вывернувшись из объятий, побежала назад к большому дому.
* * *
На следующее утро я спустилась на кухню за завтраком для миссис Дельфины. Тетушка Хоуп как раз поставила тарелки на поднос и накрыла металлическим колпаком. Я подошла вплотную к кухарке и шепнула ей на ухо:
– Эссекс в беде.
– Что за беда? – одними губами произнесла она.
– Очень большая, – сказала я.
Тетушка Хоуп наклонилась и сделала вид, будто роется в корзине под столом, – на случай если хозяйка с ее тонким собачьим нюхом учует неладное и, по своей излюбленной привычке, нагрянет на кухню с внезапной проверкой.
– Встретимся вечером. Приходи, как только она уснет.
В тот вечер я измельчила немного коры магнолии и добавила щепотку в чай миссис Дельфины. Снадобье подействовало: вскоре после ужина глаза у нее начали слипаться, так что, забросив свое обычное чтение – «Альманах Годи для дам»[6], – она отправилась спать. Едва заслышав храп из ее спальни, я на цыпочках спустилась по черной лестнице и выбралась из дома. Некоторое время я настороженно прислушивалась к разным странным шорохам и звукам, стоя в темноте возле кухонного домика, а затем, как было условлено, три раза тихонько стукнула в дверь. Под покровом ночи мы с тетушкой Хоуп направились в конюшню. Я негромко кашлянула. Эссекс открыл боковую дверь.
– Наши свидания стали гораздо чаще: теперь мы встречаемся дважды в день, – улыбнулся он мне, а затем поздоровался с тетушкой Хоуп и взял ее большую теплую руку в свою.
Эссекс провел нас в тот же укромный уголок, где несколькими часами ранее я показывала ему карту и уговаривала бежать с плантации. Втроем мы забились в стойло Грома: даже если бы сейчас кто-нибудь случайно заглянул в конюшню, нас не заметили бы. Тетушка Хоуп уселась на охапку сена, лежавшую возле стены, и вытащила из кармана фартука солидный сверток, который прихватила на кухне. Внутри оказались хлеб и печеная рыба. Кухарка протянула каждому из нас по большому куску угощения, и мы молча принялись за еду. Эссекс жевал, не сводя с меня жадных глаз.
– Ну вот, теперь, когда в животе больше не урчит от голода, можно поговорить. Так что у вас стряслось?
Я набрала в легкие воздух и выложила историю, которую два дня назад услышала от Эссекса. Когда я закончила, он сжал кулаки и сердито засопел, однако тетушка Хоуп не выглядела удивленной.