– Ничего нового, – пожала она плечами, – белые не прочь попользоваться нами, а потом бросить на произвол судьбы расхлебывать их грехи.
– Или избавиться от нас, чтобы скрыть свои неблаговидные поступки, – добавила я.
Эссекс начал мерить шагами тесное стойло.
– Мама говорила тебе, какие травы нужно принимать, чтобы избавиться от ребенка? – спросила тетушка Хоуп.
– Нет. – Я потупилась от неловкости, что так мало интересовалась маминым искусством. – В любом случае миссис Дельфине травы уже не помогут: слишком большой срок.
– И что ты собираешься делать? – Тетушка Хоуп посмотрела на Эссекса.
– Он должен бежать! – выпалила я. – У него есть карта. Я вырвала страницу из книги мисс Салли.
– Тут все решает время, – кивнула кухарка. – Когда ты намерен пуститься в путь?
– Как только появится такая возможность, – буркнул Эссекс.
– Прежде, чем родится ребенок, – вставила я. – Тетушка Хоуп, расскажи нам о Джаспере. Он ведь единственный на плантации Белл, кому удалось бежать.
– А потом его приволокли обратно, как шелудивого пса.
– Мы надеялись, ты сможешь рассказать нам о плане Джаспера. Куда он направлялся? – попыталась я заставить кухарку вспомнить подробности побега ее сына.
– План Джаспера состоял в том, чтобы добраться до Балтимора, найти работу в доках, а затем скопить денег и уехать в Нью-Йорк. – Тетушка Хоуп обернулась ко мне: – Для Эссекса было бы безопаснее иметь отпускную, выданную миссус Дельфиной. Ты можешь написать для него такую бумагу?
– Попытаюсь завтра, когда она уйдет на прогулку, – кивнула я.
– В таком случае решено! А я соберу провизии и дам ему самый острый из моих ножей, – пообещала тетушка Хоуп. – Фиби, ты идешь с ним?
– Мастер Джейкоб сказал, что подпишет бумагу на освобождение, когда мне исполнится восемнадцать. Так он обещал маме.
Кухарка горько рассмеялась.
– Чего стоят обещания белых? Особенно тех, кого зовут «мастер».
Она поднялась и вышла из стойла.
– А те, кто близок, ранят сильнее всего, – не оборачиваясь, бросила напоследок тетушка Хоуп.
Кухарка ушла, плотно закрыв за собой дверь конюшни, но меня вдруг обдало холодом. По телу бежали мурашки, и как ни куталась я в теплую вязаную шаль, не могла согреться.
– Иди сюда. – Эссекс помог мне забраться на деревянный настил над сеновалом. В душе возникло странное чувство, будто я проглотила яд и медленно умираю. И единственным противоядием, способным вернуть меня к жизни, были поцелуи возлюбленного. Отчаянное желание, горячая и грубая страсть притупили разум: лежа в объятиях Эссекса, я раздумывала, не бежать ли вместе с ним.