Первое яркое воспоминание – вспышка – двери, ясли
Серое утро, конец осени. В трамвае пассажиры с напряженными лицами едут на металлургический комбинат. Николай едет с мамой в ясли, ему два года. Трамвай гремит, трясется и периодически резко тормозит. Все какое-то нелепое и неестественное. Это первая для мальчика поездка в ясли. Водитель резко затормозил, и мама еле успела подхватить малыша. Она вышла, держа одной рукой его, другой сумку в серое размытое пространство. Двери громыхнули на прощание и исчезли вместе с трамваем в утреннем прохладном тумане.
А дальше были ясли: приземистое, двухэтажное здание; длинные коридоры; нянечки в белых накрахмаленных халатах с запахом хлорки и манной каши. А еще большие белые двери со стеклянными вставками, покрашенными масляной краской. Маленький Ник стоял возле одной такой, в попытке открыть ее, как вдруг нянечка с другой стороны, не заметив кроху, резко открыла дверь – и …. Этот полет хорошо отпечатался в памяти мальчика – долгий и достаточно высокий для того, чтобы увидеть за окном громадный тополь, освещенный скромным осенним солнышком. Это был первый, значительный удар для Ника, который он запомнил. Помимо огромной шишки на пол головы ему запомнилась особенно яркая вспышка, белый свет, пронзивший крону дерева. С тех пор он очень осторожно и почтительно стал относится к подвижным деталям архитектуры – дверям.
Два детских сна, пришедших из прошлых жизней
Лет с четырех Николай стал видеть часто один и тот же сон – давящий, странный, загадочный. Как могло такое родиться в детском подсознании – загадка.
Черный, глубокий колодец, уходящий глубоко вниз, наполненный звенящей тишиной. В этом протяженном пустом пространстве висит лезвие меча, острием вверх. Оно очень острое и вытянутое, металл отполирован до зеркального блеска. Н него сверху очень медленно опускается камень, сам по себе. Чувствуется, что камень очень тяжелый, по форме он напоминает обкатанный стихией валун. В полной, театральной темноте освещен только клинок и булыжник. Он приближается к острию и начинает на него давить. Клинок начинает сгибаться, сначала едва заметно. Вслед за ним появляется еще один камень и еще, и еще… Они давят вместе всей массой все сильнее и сильнее… Ник чувствует сильное напряжение в клинке, затем и ему передается вся эта тяжесть – огромный вес валунов и напряжение металла, которое вот-вот выйдет из-под контроля и сломается. Но этого не происходит – напряжение, разлитое во сне, давит и душит мальчика, именно бесконечная протяженность и незавершенность, зависшая тягость ситуации…