Окончательно опомнился Витька на чистой кровати. И первое что он увидел – тусклая лампочка под потолком. Лампочка чуть покачивалась, и от того по потолку медленно ползали страшные таинственные тени. Чтобы лучше эти тени посмотреть, Витька чуть повернул голову и застонал от боли.
– Витёк, – тут же услышал он чей-то слабый голос. – Живой?
– Живой, – прошептал Витёк, осторожно поворачивая голову. Боль страшная, но повернул.
На соседней кровати лежал Паша Зуев. Лежал он на животе.
– А меня тоже осколком под лопатку, – прохрипел Паша. – Врач сказал: два милиметра…
– Чего два милиметра?
– До сердца два миллиметра осколок не дошёл. Понимаешь? Два миллиметра… А если бы? А? Такое стечение… Кто б мог подумать… А я уж почти договорился, чтоб в штаб… Зачем мне всё это? Если выкарабкаюсь, сразу… женюсь… Надо, чтоб кто-то после меня остался. Понимаешь? Два миллиметра – и всё, не было бы меня. И никто б обо мне не вспомнил… Я им нужен, пока жив… Понимаешь, Витька? Страшно… Чуть-чуть ещё – и не было бы меня… Два миллиметра… Играла жизнь, кипела кровь… И всё… Два милиметра… Полоса у меня чёрная, Витюня… С бронью перед мобилизацией не получилось, в штаб не успел… И осколок этот…
С неделю Витька пролежал в каком-то полубессознательном состоянии, а потом стал поправляться. У Паши дела шли хуже, и Витька, как только стал вставать, так сразу же принялся за своим земляком ухаживать. Так заботливо ухаживал, что любая сиделка ему и в подмётки не годилась. Потом Паша стал поправлять, правда, медленно. Витьку уже в команду выздоравливающих перевели, а Паша только самостоятельно стал с кровати вставать. А ещё через неделю стали они вместе стали на улицу ходить. Потихоньку выводил Витька Пашу и сажал на лавочку возле крыльца, предварительно постелив старую шинель. Хотя, и холодно ещё было, но на улице всё лучше, чем в госпитальной палате. Воздух здесь чистый и свежий, а там – вонь противная. Один надоевший запах карболки чего стоит… Паша был бледен лицом, двигался еле-еле, постоянно прислушиваясь к стуку сердца, но душа его от недавнего страха почти уже оттаяла. И пытался Паша ухаживать – сперва за медсестрой из палаты для тяжелораненых, а потом пошло-поехало: ни одной юбки не пропускал. А ещё через неделю взял Паша в руки баян, пообещав всем на день Красной армии устроить большой концерт. Правда, Витьке послушать вдоволь весёлых песен не пришлось. Однажды, через неделю после праздника новогоднего, его вызвали к начальнику госпиталя.