Эверет и Джиа, небось, предаются безделью, объедаются мороженым перед завтрашним полетом Эверет. Я бы пожертвовала чем угодно, чтобы оказаться сейчас с ними в Квинс, пусть даже там воняет мочой, мусором и крысиным пометом. В крайнем случае, можно было бы запихнуть девчонок в мой чемодан, чтобы хоть капельку скрасить вот это все.
Выиграв грант на обучение, я старательно изображала радость. Притворялась прежней Ариэль. Той, что придирчиво выбирала рамочки для почетных грамот из школы и не могла решить, что купить для кубков победительницы дебатов – шкаф-витрину или обычный стеллаж. И выбрала витрину. Сейчас мне хочется разбить ее бейсбольной битой. Я отправляю умме и аппе сообщение «все хорошо, заселяюсь» и выключаю телефон.
– Привет! Вы у нас на курсе подготовки? – Женщина за стойкой чрезмерно жизнерадостна. Она широко улыбается, и я вижу, что зубы у нее в прозрачных пластиковых скобах.
Волосы у меня слишком длинные и падают на стойку. Я затыкаю их обратно за воротник рубашки и киваю.
– Здорово, – говорит администратор. И достает папку с пятью сотнями ламинированных страниц. – Как вас зовут?
– Ариэль. – Я рассматриваю облупившийся лак у себя на ногтях. – Ким.
Женщина за стойкой листает страницы с невероятным рвением – можно подумать, что где-то промеж них спрятан выписанный на ее имя чек на миллион долларов. Наконец она доходит до «К».
– Чудесно. Можно ваши документы?
Я выуживаю из рюкзака кожаный бумажник. Беа подарила его мне в день своего отъезда в Южную Корею. Больше года назад. Стоял март, слякотный и морозный, худшее время для путешествий. Мы были в кухне, умма и аппа с ней не разговаривали, и я была расстроена. Помню, как стояла, облокотившись на гранитную поверхность кухонного островка, и как попугай талдычила, что она не прикладывает достаточно усилий. Что она добилась бы большего, если бы постаралась. Что ей не обязательно бросать Америку. Бросать нас.
В свете ярких кухонных ламп веснушчатое лицо Беа казалось землистым – в отсутствие привычного макияжа. Она поморщилась от моих нравоучений, будто я обожгла ее раскаленной сковородой, а не сказала правду в лицо. Ну, или то, что считала правдой. Затем Беа достала из кармана куртки бумажник. В середине того была выгравирована маленькая золотистая пчелка. Беа сказала, что купила его на блошином рынке.