– Помешанной?
– Что-то вроде. Прости… Это ведь трудно. Да ещё Ли…
– И дура Амалия.
– Как вы теперь станете жить?..
– Как и раньше. Няньки. У меня школа, у отца – работа.
– Всё равно не представляю… – я откинулся на подушку и замолчал. Что можно было добавить?
– И не надо. У тебя другая семья. Родители любят друг друга…
– Ага. Только кроме них и тебя, никого нет. Это грустно.
– Младшие сёстры – это кошмар, особенно если они как Ама.
– Она ж орёт, когда ты её так зовёшь.
– Пусть орёт.
– Страшно на похороны идти.
– Забей. Просто рядом постоишь, а то родные меня сожрут. Не хочу.
– Слушай, а ведь и правда…
– Чего? – Ди тоже лёг, завернувшись в тонкое одеяло.
– Получается, мы с тобой как братья.
– Ну да.
– Это хорошо.
– Спасибо, Илюш.
– Да ладно…
Спал ли Динар, я не знал. Но мне сон не шёл. Вспоминались последние года два нашей жизни, дружбы, и в будущее я смотрел с некоторой опаской. Нам всего-то было по четырнадцать. Почти по пятнадцать. Ди считал себя достаточно взрослым для многих вещей, а теперь станет ещё серьёзнее, – в этом сомнений не было, но мне хотелось подольше оставаться ребёнком. Брать скейт и полдня колесить по улицам, резаться в приставку, сидеть на набережной без дела до самого вечера, дразнить девчонок из параллельного класса. Да что угодно, только бы не стоять рядом с другом у гроба его матери, лишь бы не дать ему озлобиться и превратиться в мрачного маленького взрослого.
Жизнь казалась несправедливой и жестокой. И мне хотелось оставить Динара у себя дома, сделать его родным братом и провести рядом всю жизнь. Без больных сестёр, умирающих матерей и отцов, летающих в Париж к любовнице.
Собственно, до момента похорон, Ди провёл все дни у нас. Пару раз заглядывал к себе, чтобы повидаться с родными, и возвращался.
В день икс, мы оба облачились в строгие чёрные костюмы, несмотря на жару, легко позавтракали и в сопровождении моих родителей двинулись вслед за целым кортежем из чёрных дорогих авто к моргу. Странно, но там я не чувствовал ужаса или горя, да и обстановка была довольно тихой. Меня больше занимали присутствующие, чем само действо. Амалия стояла подле отца и, кажется, совершенно не понимала, что происходило. Во всяком случае, на лице её не было скорби или страданий. Ди тоже представлял собой каменное изваяние, статую, без чувств и эмоций. Плакали только дамы старшего поколения, но довольно тихо.