Шон знал, что бывало не так, как с его мамой и папой, но совсем не понимал взрослых. Они вроде как пытались сложно объяснить самые простые вещи, простые делали сложными и пытались объяснить уже их. Шон смотрел на них большими круглыми глазами и разрисовывал картинку с человеком-пауком – уже далеко за пределами контура.
– Мам, пап… – Шон наклонил голову. – Что такое?
Они переглянулись. Папа закашлял и спрятал лицо за рукавом рубашки. Мама покачала головой и что-то тихонько сказала. Шон так и не услышал.
– Шон, скажи нам, как бы ты отнëсся к, хм…
– Да, мамочка? К чему?
– К ситуации, если у тебя появится братик.
Недокрашенный Человек-паук сразу забылся. Шон бросил карандаш и тот откатился к середине стола. Вскочив со стула, он схватил маму за руку.
– Мам!!! У тебя в животике уже есть малыш?!
Мама каждый день выводила его на площадку в парке – поиграть с другими детьми, пока она чуть в стороне занималась с Коко. Многие из них заговаривали на очень серьëзные темы: почему так легко рушились пирожные из песка, почему небо голубое, а птицы летали. Но самым интересным был тот, откуда они взялись. Родители каждому говорили что-то своë. Про цветы, капусту, аиста… Шон искренне верил, что знал гораздо больше всех остальных! Понятно же, что дети выбираются из маминого животика! Вон он какой большой сначала, а потом раз – и малыш! Так было с тëтей по соседству. Правда, Шон не понимал, как дети в животике оказывались… Может всë-таки аист?..
– Нет, милый. Иногда это происходит по-другому. Папа… В смысле, мы думаем принять в нашу семью одного мальчика…
– Да. Я ведь говорил, что некоторые семьи отличаются от нашей… Правда?
– Ага! А меня вы тоже любить будете? Даже с этим мальчиком?
– Дружище, ну мы же твои родители. Как иначе?
– Тогьда давайте! Он будет жить здесь, да?
Семья. В этом слове так много и так мало одновременно. До сих пор помню день, когда Лия Андерсон из службы защиты детей пришла в центр временного размещения и сказала, что теперь всë хорошо, у меня будет семья. Это случилось больше двадцати лет назад, и постепенно фрагменты памяти начинали выцветать, теряться, как краска на старом фото и битые пиксели. Но некоторые моменты способны оставить в душе слишком глубокий след. Меня зовут Джейден Пайнс, и это записи о моей семье.