«Так я и думал. Все-таки то был дневник».
– Наверное, из-за него я всё еще держусь такой, какой ты меня привык видеть. Но… почему-то именно рядом с тобой во мне просыпается желание взять и рассказать обо всём. Понимаешь, я даже матери не говорила, а тут просто появилось желание из ниоткуда излить тебе душу. Какое-то… доверие пробудилось, что ли. Как ты думаешь, почему так?[6]
Я не спешил с ответом. Однако мог предположить, о чем она. Чуть собрался с мыслями и промолвил, тщательно выстраивая слова:
– Может, просто я первый человек, который тебе действительно понравился?
Лицо Мирай тут же залилось краской от смущения, и она отвернула взгляд в сторону, сжав колготки на тоненьких ногах. Я сразу всё просек и попытался развернуть ситуацию, не дав ей ответить:
– В любом случае делиться своими проблемами нужно. И не только таким, как я. Ты сказала, что не хотела бы загружать и без того загруженные головы людей собой, верно? Ну так есть же близкие, у которых котелок и так забит тобой уже долгое время. Ты часть их жизни. Так вот, не стоит ограничиваться одним мной. Друзья – это, конечно, прекрасно, но почему бы и родным не рассказать?
Мирай, судя по виду, до сих пор не отошла от предыдущего вопроса и моего ответа на него. Я вздохнул и положил свою ладонь на ее кисть, крепко сжимающую левую ногу. Она занервничала еще сильнее.
– Послушай, успокойся. Ты рассказала мне всё, что хотела, так?
– В-верно, – ответила Мирай, помаленьку приходя в себя. Посмотрела на свою левую руку. Я наконец отчетливо увидел немного дрожащую, смущенную улыбку.
– Ну, тебе стало легче? От того, что выговорилась?
– Еще нет…
– А что еще нужно?
Она резко прижалась к моему плечу, обняв левой рукой за второе, и начала плакать. Сильно плакать. Из нее, как бурный поток, хлынули слова:
– И почему же я так ничтожна, слаба? Кому вообще нужны эти оценки, если из-за них только хуже? Как сказать людям, что я просто хочу быть счастлива сама и одновременно делать их счастливыми? Без ненужного негатива. Возможно ли такое вообще? И порой мне так одиноко, ты не представляешь! Я… я просто не понимаю, что мне делать, Рэй…
Я молчал, потому что не знал, что ответить, и в этом своем скверном молчании мерно поглаживал Мирай по голове, пытаясь успокоить. Я ненавидел себя в те мгновения, но ничего не мог поделать.