. Нельзя было просто взять и умириться. Это было невозможно. Казалось, что, пока мы вместе, это абсолютно нереально. И нас с ней какой-то трансцендентной силой тянуло друг к другу – наши плечи вдруг соприкоснулись
[7].
Оба почувствовали робость, но я справился с ней и тут же заговорил:
– Как-то тут сегодня тихо, не так ли?
– Как бы сказать… тут так постоянно, – с еле заметной ухмылкой сказала она.
– Честно говоря, я очень редко бывал в деревнях и в прочих подобных спокойных местах. Для меня тут так непривычно.
– У всех городских есть такое чувство. И привыкнуть к нему порой бывает непросто, но однозначно приятно. Согласишься?
– Пожалуй. Я пока не привык.
– Если поживешь тут с недельку-другую – привыкнешь. Это я тебе гарантирую.
– Только вот жить тут неделю как-то не особо хочется. Хотя если жить в доме твоих предков, то я только за. Он и вправду выделяется среди всех остальных здесь. Повезло тебе.
– Да уж, спасибо, – каким-то обиженным тоном «поблагодарила» она.
– Что такое?
– Не люблю, когда говорят «повезло тебе». Это раздражает.
– Почему? Факты же.
– Чувствую себя потом как обмякшая вафля. Ну нельзя так говорить мне. Я себя виноватой ощущаю, что ли.
– А это еще почему?
– Даже не то чтобы виноватой, а, скорее, виновницей человеческой зависти.
– А кто бы не завидовал тебе? – спросил я так, будто изумлялся с чего-то само собой разумеющегося. – Я лично завидую, но белой завистью. Такой же белой, как этот снег вокруг. И это нормально.
– Вот такая «нормальность» в обществе меня и бесит, – раздраженно проговорила Мирай, нахмурив брови. – Ненавижу, честное слово. Не хочу, чтобы мне вообще когда-либо завидовали.
– Ну, к сожалению, так не получится. У каждого человека есть тот, кому он будет завидовать. Так или иначе, даже если он будет отрицать факт зависти, она стопудово будет присутствовать. Кстати, а кому ты завидуешь?
Мирай встала. Остановилась посреди дороги на окраине поселка, развернулась, готовая двигаться назад, но замерла. Я посмотрел в ее лицо, преисполненное задумчивости, впрочем, больше походящее на выражение глубоко оскорбленного. В веках ее на мгновение как будто что-то блеснуло. А спустя миг она потерла глаза рукавами куртки и с ужимкой спросила:
– Разве мне стоит кому-то завидовать? Разве это вообще правильно? Я… не знаю. Правда, не знаю. Рэй, прости!