– Помните, вы как-то сказали, что мы живем, пока есть ради чего, – возбужденно сказал Капио, тяжело переводя дыхание.
– Помню, – спокойно ответил старик, продолжая невозмутимо вытягивать снасть.
– Так для чего живете вы?
Старик остановился и оглянулся. Посмотрев на юношу каким-то неопределенным взглядом, снова отвернулся и застыл. Постояв так несколько секунд, он ответил.
– Ради того, чтобы видеть тебя.
Капио немного растерялся от неожиданного ответа.
– То есть ради меня?
– Да.
– Но вы же жили и до меня ради кого-то, верно? Вы просто не могли быть все это время одиноки, иначе…
– Что?
– Вы не смогли бы прожить ни одного дня.
Старик все стоял не оборачиваясь. Он смотрел вдаль впереди себя, где низко почти над самой водой сгустились грозовые тучи, ливневой стеной низвергаясь в озеро. Нависшее сумрачное небо скрыло весь горизонт: закатное солнце, тусклое небо, горы на дальнем побережье. В звенящей тишине одиноко солировал шум прибоя, мерно исполняя свою вековую песню. Леска упала с рук старика в воду.
– Нас было четыре брата, – заговорил, наконец, Софо. – Мне было тогда, наверное, как тебе сейчас. Я был самым старшим. Мы часто вместе бегали к озеру, играли на берегу, ныряли. Однажды, я заплыл. Далеко заплыл. Два брата-близнеца, они были помладше, поплыли следом. Плавали они не хуже меня, и я им не запрещал далеко плавать. Они тогда утонули. Сначала один, а потом и второй, в попытке спасти брата. А я был слишком далеко и ничем не смог им помочь. Ничем не смог… помочь.
Наступила гнетущая пауза, у Капио замерло сердце. Старик повернулся.
– Мы тогда поспорили: смогут ли они повторить за мной и доплыть до острова…
– Как?! Это было здесь? – вскричал потрясённый Капио.
Старик тихо кивнул и нетвердо зашагал в сторону террасы. Капио последовал за ним. Проходя мимо статуй, старик остановился и опустил свои ладони на их каменные плечи. Капио смотрел на это с комом в горле. Он вспомнил про новый камень, появившийся возле близнецов. Его терзали смутные, страшные мысли: «Неужто это младший?!»
– Софо, ради Гоба, простите. Я не мог даже подумать, что такое могло быть с вами.
– Идём Капио. Идём сынок.
Капио поставил чайник на костер и принялся сам готовить рыбу. Ему было жалко старика, он хотел поухаживать за ним, и так хоть чем-то облегчить его страдания. Хотя, старик выглядел как всегда спокойным, непроницаемым, но Капио был уверен, что тот просто скрывает свою скорбь. «Он точно страдает в эту минуту, и страдал каждый день своей жизни на этом острове. С его душой иначе не могло быть», – думал юноша. Он ненароком вспомнил их последнюю встречу, те опрометчивые и обидные слова, шальные упреки, сказанные им в адрес бедного Софо; свои недавние гнусные подозрения, и ему стало ещё жальче его и ещё больше стыдно за себя.