Внезапно что-то вспыхнуло в моей груди – ярость и отчаяние смешались воедино, превращаясь в неведомую мне силу. Со всей оставшейся мощью я ударила его ногой, надеясь хоть немного ослабить хватку. Он вскрикнул и на миг ослабил захват.
– Ах ты сучка, – он ударил меня по лицу и сжал, оголив свое мужское непристойное хозяйство.
Этот краткий момент я использовала, чтобы вырваться из-под его тяжести. Кровь молотом ударяла в виски, я почувствовала боком матрас и, не раздумывая, попыталась сползти к полу, чтобы добраться до двери.
– Отпусти меня, урод, – кричала я в истерике, – я убью тебя!
Он снова схватил меня, его руки тянули назад с немыслимой силой. Я ощутила панику с новой силой, и мое дыхание превратилось в рваный шепот.
Он стащил с меня штаны, приближаясь сзади, пока я поясницей не почувствовала его мерзкие касания, которые вот-вот должны были меня настигнуть.
В тот момент, когда казалось, что надежды больше нет, на лестнице раздались тяжелые шаги. В комнате стало еще темнее, как будто сама ночь сгустилась вокруг нас, и дверь с треском распахнулась.
В дверном проеме стояла Амели. Виктор был так пьян, что даже не слышал ее тихие приближающиеся шаги.
– Сдохни, сволочь! – злобно сказала она с тоном, который я никогда ранее не замечала в ее нежном тонком голосе.
Амели держала в руках металлический ржавый прут. И где она только успела его отыскать? Словно он был с ней с самого появления в этой комнате.
Она вскинула прут над головой, размахнувшись с яростью и отчаянием. В этот момент время, казалось, остановилось. Каждый ее мускул напрягся как натянутая струна, каждое движение было отточено и неумолимо.
Спустя долю секунды прут с глухим свистом рассек воздух и со всей силой обрушился на голову Виктора. Звук удара был оглушительным, как рев грозы. Железо не пощадило плоть и кости – прут вошел в череп, как нож в масло, пробивая его насквозь.
Виктор заорал от невыносимой боли, пронзившей его сущность, но крик оборвался внезапно, сменившись хрипом агонии. Еще мгновение в его глазах читались шок и ужас, но вскоре они заледенели, утратив любые признаки жизни.
Тело Виктора замерло, и он рухнул на землю безжизненным мешком, оставив после себя лишь тишину и следы крови. Амели стояла над ним, тяжело дыша и ощущая, как весь мир вокруг сжимается в одну точку, уплывая от реальности. Справедливость была достигнута, но ценой ее собственной душевной раны, неизлечимой и клеймящей ее навечно.