– Возможно. Но что можете предложить мне вы?
Тут Герцог задумался. Чего же хочет от него собеседник? Чего-то определённого или…
– Я так понимаю, теперь вы на что-то намекаете?
– Есть у меня некоторые идеи… Но боюсь, что на этом мы не сойдёмся.
– И какие же, позвольте спросить? – Герцог почувствовал некоторое нетерпение. Эта игра в шарады ему уже начинала надоедать.
– Хорошо. Но сразу хочу предупредить, что выгоду обе стороны получат огромную. Одни раньше, другие позже, – начал глава после нескольких секунд молчания, наливая себе в бокал вина. – Мне, как и любому другому здравомыслящему человеку, известно, что Риасс развивается с невероятной быстротой. И через пару сотен лет, а может и раньше, он станет настоящим единым городом-государством. Но также мне известно, что пока он держится на плаву лишь благодаря вашим с королевой усилиям, вере в светлое будущее и нашему Лиардовару, который вы продолжаете называть банковским объединением. Хотя он и является настоящим городом-государством.
Герцог несколько удивился этим словам, а затем натянуто, но так, чтобы этого не заметили, извинился:
– Прошу меня простить, если вас это задело. Я не имел ввиду ничего дурного.
– Бросьте. Я всё понимаю. Все мы к чему-то привыкли. И да, не только у вас есть своя “Пятнашка”. Мы же взрослые люди. Так вот, по поводу моего предложения…
Тут двое мужчин обратили свой взгляд в сторону входа. Металлические двери, отдавая громким эхом, оказались распахнуты за спиной бежавшего к ним человека. Добравшись до дверей зала, он по стойке смирно отчеканил:
– Господин Фукъярхама, разрешите доложить!
– Раз меня уже решили отвлечь от важного разговора, то продолжай. Только поскорее, – немного раздражённо бросил глава.
– Пришла весточка.
Это всё, что сказал подчинённый, державший в протянутой руке маленький лист свёрнутой бумаги. Спустя мгновение Хирома кивнул, дав мужчине понять, что он может пройти и передать послание.
– Свободен, – уже мягче сказал глава банка после того, как принял миниатюрный свиток в свои руки.
Посланник удалился, стараясь в этот раз не нарушать царящие в здешних стенах покой и тишину.
Герцог, хоть и с присущим ему монументальным самообладанием, сидел в недоумении. Он заметил, что свёрнутая бумага была закреплена знакомой печатью. И не просто знакомой. Это была его печать и тех людей, которые ему подчинялись. Но говорить ничего не стал.