В целом эти существа были мне симпатичны. Появилось чувство благодарности: все же они меня вылечили. Причем вылечили полностью: от раны не осталось даже шрама.
Кошко-человек мужского пола несколько минут изучал меня, после чего заговорил. Голос у него был необычный, певучий, изменчивый. Он произнес всего две-три фразы, но тембр его голоса за это время несколько раз менялся от тенора до различных оттенков глубокого баса. Интонация так же менялась, от слога к слогу, от начала – к концу фразы.
Звуки чужой певучей речи произвели на меня странное ошеломляющее впечатление. Я только сейчас вспомнил одну важную деталь: русский язык не является стандартным языком всех племен и народов.
Мне казалось, что между нами промелькнула искорка понимания, что мы способны понять друг друга без слов, а тут выяснилось, что это далеко не так. Переход от одного состояния к другому был неприятен. Неожиданно я понял, что мне пред-стоит долгая и кропотливая работа по изучению здешнего языка и налаживанию контакта.
Как всегда, любые неожиданные препятствия, появляющиеся на моем пути, вызвали внутренний протест и испортили настроение. Словно я пришел домой после трудного дня в надежде отдохнуть, а там выясняется, что вначале надо навести в нем порядок. Привыкший работать головой, а не руками, я, как всегда, начал обдумывать обходные пути, дабы обойти преграду, а не ломиться напрямик. После недолгих размышлений, я понял, что обойти это препятствие не удастся. Вернулось спокойствие, мозг мысленно настраивал себя на долгую работу, старался найти приятные аспекты, дабы увеличить ее результативность.
Для пущей важности я произнес цветастую речь, в которой выразил свою благодарность всему его народу, а также надежду на дальнейшее благоприятное развитие наших отношений.
И чуть было не рассмеялся. Совершенно голый, сидя на груде меховых одеял, я на полном серьезе объяснял что-то существу, непохожему на человека, да к тому же не говорящего по-русски.
При этом смущения я не испытывал, было такое чувство, словно я разговариваю с собакой или кошкой. А для них, как известно, интонация важнее, чем смысл слов. Поэтому я старался говорить как можно мягче и дружелюбнее.
Моя речь произвела на старика странный эффект – он словно оцепенел, что напомнило мою собственную реакцию на его речь. Но он быстро собрался, и заговорил на другом языке, менее певучем, но зато более разборчивом.